Снег. На улице опять идет снег. Так приглушать все прочие звуки, делая их при этом более округлыми, постепенно заменяя их своим едва слышным шепотом, может только снег.
Обычные люди сейчас, сладко позевывая, переворачиваются с боку на бок, намереваясь нырнуть из одного уютного сна в другой. Обычные люди… я никогда не был обычным, разве что совсем давно, в том детстве, которого я почти не помню. А потом — нет. Никогда — нет. Я уже никогда не смогу эдак спокойно уснуть, твердо веря, что если как следует помолиться на ночь, то никакие чудовища тебе не страшны. Я слишком хорошо знаю чудовищ, которых не умолить никакими молитвами. Я и сам из них.
Снег…
Мой наставник все-таки странный… надо же, уложил спать в мастерской… так оно вроде бы ученику и положено — в мастерской спать… вот только… не мог же он не подумать о том, кто я такой и чего могу натворить при случае…
Разумнее было бы устроить меня в людской. Да такой, где народу побольше. На его месте я бы так и поступил. Мне поневоле пришлось бы первое время ничего не предпринимать, изучить привычки и повадки своих соседей, приучить их к себе, войти в доверие, разведать окружающую обстановку и только потом…
За это время наставник бы ко мне присмотрелся и уже знал бы, чего от меня ждать… так нет же!
Совершенно пустая мастерская. И коридор пустой. И комната рядом — тоже. И приемная лекаря, и коридор рядом с ней — все пустое. Ни тебе сторожа, ни охранника, хоть бы собаку какую на цепь посадили, не всерьез, так хоть для смеху…
Не уважает меня наставник. Издевается. Или проверяет? Или… или ему достаточно было один раз на меня посмотреть, чтоб все-все понять и наперед рассчитать? С такого, как он, станется. В первую же ночь — одного оставил. Иди куда хочешь, делай, что в голову взбредет… Да прямо тут, в мастерской, всякие лекарские порошки открыто лежат. Да я ж какую угодно отраву могу приготовить!
Не может же быть, чтобы он о таком не подумал. Эдак сглупил. Не-ет, Эрик… это может быть что угодно, от проверки до издевательства, но никак уж не глупость. Этой ужасной болезнью, коей поголовно больно почти все человечество, твой новый наставник не страдал, не страдает и страдать не будет. И вовсе не потому, что он гном. А потому что — чудовище. К чудовищам зараза не липнет. Они ею завтракать изволят.
Однако чем бы это ни было, а спускать ему такое не стоит. Он ведь еще не сегодня снимет улыбчивую маску доброго доктора, он еще не сейчас потребует у меня сердце. А значит… отраву мы, конечно, делать не будем. Нет у нас такого приказа. А вот подмешать, скажем, слабительное к средству от головной боли… замечательные такие пакетики, аккуратным докторским почерком надписанные, чтоб, значит, больной нипочем не перепутал… а мы поможем перепутать и поглядим потом, с каким лицом добрый доктор будет выслушивать жалобы пациентов. Или даже не жалобы, а… голова может заболеть, к примеру, и у самого герцога…
…Вот и посмотрим!
Сотворить требуемое было делом нескольких мгновений, вслед за чем бывший ледгундский лазутчик вернулся на свое место. Еще миг — и он уже крепко спал. Кошмары его и в самом деле не мучили. А то, что призрачные пальцы даже в самом глубоком сне продолжали сжимать незримую занавесь, — про то даже Шарц не ведал.
А тебе никогда не снятся твои собственные призраки, наставник?
* * *
К утру снег перестал.
Эрик понял это, не просыпаясь. Проснулся он позже, когда услышал шаги наставника.
— Доброе утро, Эрик, — поприветствовал Шарц своего нового ученика.
После чего стремительно прошел к столу, где были приготовлены пакетики с лекарствами, безошибочно выцелил приготовленную Эриком "адскую смесь", мгновение ее разглядывал и, усмехнувшись, сообщил:
— Пропорции неверные. Эдак не понос выйдет, а рвота. Или ты решил, что чем больше, тем лучше?
Выбросив означенный пакетик в мусорное ведро, Шарц добавил:
— Больше так не делай. Стыдно. Взрослый человек, а ведешь себя как маленький.
— И вам доброе утро, наставник… — выдохнул ошарашенный Эрик.
"Как маленький?!"
— Через три минуты я жду тебя во дворе, — сообщил гном и вышел, прикрыв дверь.
Что ж, выполнять такие распоряжения Эрику было не впервой. Ровно через три минуты, полностью одетый и готовый ко всему, он открыл наружную дверь… и оторопел. Это ему только казалось, что он готов ко всему, тогда как на самом деле…
Бодро пыхтящий Шарц заканчивал строительство снежной стены. Другая точно такая же уже высилась напротив.
"Он что, за три минуты все это выстроил? Или занимался этим до того, как меня будить явился?"
"Он что, на самом деле псих?"
"И что, черт побери, мне-то делать?!"
— В снежки играешь? — спросил Шарц, отрываясь от своей крепости.
"Что я, ребенок, что ли?"
— Нет, наставник, — растерянно ответил Эрик.
— Значит, сейчас научишься, — бодро посулил гном. — Дело нехитрое. Берем, значит, пригоршню снега… смотри внимательно, чем круглее и тверже выйдет снежок, тем лучше он летит…
"А если сделать снежок совсем твердым и ненароком угодить в висок…"
— Сообразил? — спросил наставник.
— Да, — кивнул Эрик, вылепляя снежок.
"Чего ж тут не сообразить-то? Несчастный случай, и все дела…"
Чем-то подобным он, должно быть, занимался в детстве, разглядывая вылепленный снежок, думал Эрик. В таком далеком-далеком детстве. Но слишком много всего случилось потом. В пять лет, когда он просил милостыню, ему не до снежков было. В шесть, когда его подобрал наставник, он учился метать ножи. На снежки как-то времени не осталось. И вот — на тебе… Эрик крутил в руке дурацкий снежный шарик. "Новый наставник велит вернуться в детство?"
"Больше так не делай. Стыдно. Взрослый человек, а ведешь себя как маленький", — тотчас припомнилось ему.
"А в снежки играть — это как? Это что — взрослое занятие, наставник?" — хотелось спросить ему.
"Или я чего-то опять не понял… или ему хочется посмотреть, как я двигаюсь… или…"
— Готово, — сказал Эрик, демонстрируя снежок наставнику.
Точно так же он продемонстрировал бы переведенный текст, запись подслушанной беседы, скопированную карту, похищенное у врага секретное донесение или чужую перерезанную глотку.
— Тогда кинь его на пробу в меня, — потребовал Шарц.
— А куда попасть? — откликнулся Эрик.
— В нос, разумеется, — ответил гном, делая шаг назад, и Эрик кинул.
Рука наставника легко перехватила снежок перед самым носом. Повертев его в пальцах, гном кинул снежок обратно. Эрик привычно уклонился.
— Неплохо, — констатировал Шарц. — Давай за свою стену! У тебя десять минут, чтоб захватить мою. Не захватишь — останешься без завтрака! Да, чуть не забыл, в кого попали — тот убит.