Буллфер приподнялся, чтобы вернуть затейливый золотой завиток, который раньше носил на шее Посланник. Светлый металл поблескивал на грязном полу, и демон уже протянул к нему руку, когда понял, что цепь слишком коротка. Он дернулся, потом еще раз. Бесполезно. Глухая ярость снова шевельнулась в груди. Посрамленный Хозяин вновь и вновь пытался достать медальон, но, так и не дотянувшись, упал на солому.
Демон и сам не ожидал, что ему так невыносимо захочется снова почувствовать в руке тепло маленького завитка. От ощущения собственной беспомощности потемнело в глазах. Но пришлось смириться и с этим унижением. Золотой медальон лежал в нескольких шагах от него, лукаво поблескивая в темноте, такой же недосягаемый, как и его бывший владелец, и Буллфер сам не знал, что сделал бы с предателем, если бы тот попал ему в руки. Сломал шею? Взял за шкирку и потребовал объяснений, оправданий… правды?
«Правда… Зачем она мне теперь? Что я с ней буду делать? — Буллфер поднес к лицу руку, в которой все еще сжимал Кристалл. — Я действительно где-то ошибся. Но где?!» Демон крепче сжал камень в ладони и увидел, как в его глубине начинает сгущаться туман. Замелькали странно знакомые фигуры, послышались голоса. Кристалл потеплел, засветился. Буллферу показалось, что его воспоминания, смутные, нечеткие, наполовину забытые, всплывают из глубины камня, мелькают, кружатся, догоняя друг друга…
Да, его силы еще хватало на то, чтобы оживить память камня и узнать любую информацию о тех, кого он больше всего захочет видеть. Высший демон мог бы пронаблюдать все события жизни Энджи, которые предшествовали их знакомству. Или, раз за разом, тщательно проверить, все ли правильно делал дотошный Гэл и куда он еще успел залезть. Да, наверное, приятно было бы ему, обреченному на вечное одиночество, увидеть здесь их родные лица.
Но Хозяин, продолжавший жить в его груди и периодически безжалостно рвущий когтями и без того неспокойное сердце, требовал выработки новой стратегии, для чего необходима полная информация о врагах. А сам Буллфер с удивлением осознал, что он хочет просто понять, почему его предали.
Найти, где и в чем оказался неправ…
Демон чувствовал странное состояние погружения в прошлое.
Не в свое прошлое.
Впервые — не в свое.
Он понял, что прошедшие события встают в его памяти, по увиденные не его глазами…
И первой Кристалл показал Хул. Прежнюю Хул, какой Буллфер помнил ее до поражения в Поединке.
Хул быстро шла по коридорам убежища, старясь выбирать самые темные и глухие переходы, чтобы никто ее не видел. После того как Буллфер так оскорбил ее, вынудил сражаться с собой у всех на глазах, победил и снисходительно «помиловал», она чувствовала себя полным ничтожеством и готова была забиться в любую щель, лишь бы не попадаться никому на глаза. «Еще не хватало, — думала она, — чтобы эти идиоты (так она всегда называла про себя простых демонов) говорили, глядя ей в спину: „Вот идет Хул, эта презренная дура, неудачница, бывшая любовница Буллфера! Слыхали, говорят, он предпочел ей ангела!“»
Никогда она не чувствовала себя такой униженной. Хотелось провалиться сквозь землю, но она и так была тут. Дальше падать некуда. «Подлец Буллфер! Мерзавец! Предатель! — твердила она про себя. — Такое издевательство не прощают! За это надо мстить!» Какая жалость, что она не может прийти и бросить в его наглую холеную рыжую морду: «Я вызываю тебя на Поединок, Буллфер!» Смешно, нелепо! Он просто разорвет ее на части или, что еще хуже, похлопает по спине и скажет рассеянно: «Иди-иди, не мешай. Не видишь, я занят». От жгучей ненависти у Хул на мгновение потемнело в глазах и свело скулы, а когда красное мерцание рассеялось, она поняла, что стоит у перил моста и смотрит, как медленно ползет лава по каменному дну ущелья.
Красные пузыри вскипали и лопались, разбрызгивая капли жидкого огня, тонкая корочка пепла мгновенно застывала на поверхности огненной реки и тут же взламывалась горящими трещинами… Красиво. Подземная кошка часами могла стоять здесь и смотреть вниз. Иногда мост под ногами начинал мелко подрагивать и становился слышен подземный гул, далеким эхом проносящийся по всем коридорам нижних уровней… А в конце моста была маленькая лестница, выдолбленная в стене.
Хул спустилась вниз на пол-уровня, прошла по узкому карнизу прямо над клокочущей лавой и оказалась напротив глухой стены, в которой угадывались неровные очертания двери. В ответ на прикосновение ладони плита дрогнула и повернулась на невидимых петлях, открывая вход в маленькое убежище. Хул вошла, и камень встал на прежнее место. Она знала, что теперь ее никто не найдет. Можно забраться в самый темный угол и тихонько оплакивать свое позорное поражение до тех пор, пока Хозяину не наскучит общество ангела и он не вспомнит о ней. Если вспомнит…
Вспыхнувшие светильники осветили просторную комнату. Кровать, стол, шкафчик, забитый всякой ерундой, на стенах алые ковры, огромное зеркало в золотой раме, а в самом дальнем углу, в глубокой нише, на шелковой подушечке стоит фигурка кошки, вырезанная из черного гранита. Острые уши, хвост обвивает лапы, длинная шея, глаза, сделанные из двух огромных хризолитов, равнодушно смотрят в одну точку — она тотем и талисман, приносящий удачу.
Хул поставила здесь гранитную фигурку неспроста. Искусно обработанный камень изображал кошку демонического происхождения. Еще в те времена, когда на этой земле жили древние химеры, ее называли Подземной. И демоница точно знала, что кое-кто из ее прародителей поклонялся Великой Подземной Кошке и даже считал себя ее прямым потомком. Правда, по легендам, Кошка была коварна и мудра — чем (особенно последним) ее прапраправнучка никогда не отличалась. Однако иногда Кошка милостиво оказывала не слишком способной родственнице свое покровительство.
Нечасто (когда ситуация представлялась совсем безвыходной) Хул призывала дух могущественного предка. И Подземная Кошка оживала. Продолжая оставаться неподвижной, она прищуривала глаза и мурлыкающим голосом давала демонице советы.
На золотом треножнике, стоящем у ниши, в знак памяти и преклонения всегда тлели угли, и над ними вился тонким дымок. Машинально Хул подошла ближе, сунула руку в мешочек, висящий на поясе, вытащила щепотку порошка и бросила его на угли. Дым повалил гуще, и сквозь его сизую пелену стало казаться, что гранитная кошка лукаво щурится и шевелит усами.
«Мне нужно что-то сделать… — бормотала любовница Хозяина, мучительно размышляя о последних событиях, и ее брови в непомерном мысленном усилии сходились у переносицы. — Что мне сделать?! Я же чувствую, что мое время проходит. Еще немного — и он прогонит меня. Что тогда?.. Снова возвращаться в это убогое жилище и опять ждать нового покровителя? Уйти в Южные или Северные земли, там искать свою удачу?..» До рези в глазах Хул всматривалась в густой дым, но Кошка сидела на своей подушке неподвижной зеленоглазой статуей и не хотела говорить. Никто не хочет говорить с проигравшим. Ну что же…
Демоница равнодушно отвернулась от каменного идола и, не раздеваясь, упала на кровать. Перед ее закрытыми глазами мелькали красные пятна, гнусные, ухмыляющиеся рожи демонов… тоска! Уткнуться бы сейчас в подушку, разрыдаться от обиды, злобы и унижения, а потом уснуть и проснуться веселой, забыв обо всем. Как жаль, что демоны не умеют плакать. Она зажмурилась крепче, и вдруг среди круговерти отвратительных физиономий появилось спокойное, отрешенное лицо… Эмил… И Хул поняла: Эмил. Вот кто ей нужен сейчас! Вот кого она хочет видеть!!