Покачиваясь в седле, Синдзя поведал им историю Оты Мати. Как тот покинул селение поэтов, выбрал другое имя и стал разнорабочим. О его жизни в Сарайкете, а потом — на Восточных островах. Как он стал посыльным, встретил свою будущую жену, а потом попал в заговор людей, стремившихся захватить трон отца. О трудностях первого года правления. Как зимние города охватила чума и как Ота с ней боролся. О скандале, который разгорелся, когда он отказался взять в жены дочь хая Утани. Синдзя даже рассказал, правда, неохотно, печальную историю своей любви. Закончил он тем, что хай Мати собрал ополчение и отправил его на запад, прямо в руки Баласару.
Генерал внимательно слушал, задавал вопросы, говорил, что думает, просил побольше рассказать о той или иной черте правителя. Солнце за их спинами уже скатилось к горизонту. Похолодало, и Синдзя снова натянул на плечи кожаный плащ. Ночь была уже близко, а луна до сих пор не встала. Наемник ждал, что все кончится, когда придет время ставить шатры, но и тогда Баласар его не отпустил. Он все выспрашивал подробности.
Синдзя решил не увиливать. Он остался жив, потому что не вызвал подозрений, но теперь близился час, когда его верность могла дать трещину. Гальты это понимали. Если бы он стал выкручиваться, медлить с ответом, запутывать их, Баласар мигом бы его раскусил. Поэтому наемник старался говорить одну правду. Все равно генералу пригодится немногое. В конце концов, Синдзя никогда не видел Оту, командующего армией. Если бы его раньше спросили, во что выльется такая попытка, сейчас все уже убедились бы, что он был неправ.
Они поужинали в шатре Баласара, сшитом из толстых шкур. Жаровня с пылающими углями приправила дымком суп из картошки и соленой свинины. Наконец познания наемника иссякли. Вопросы тоже закончились. Баласар глубоко вздохнул.
— По вашему рассказу выходит, что хай — неплохой человек. Жаль, нам не придется стать друзьями.
— Уверен, он сказал бы то же самое, — ответил Синдзя.
— Пойдет ли против него утхайем? Если мы поставим те же условия, что в Утани и Тан-Садаре, удастся ли избежать борьбы?
— После того, как он расправился с вашими? Рисковать бы я не стал.
Баласар прищурился. Сердце наемника сжалось. Он был почти уверен, что сказал что-то не то. Но генерал только зевнул.
— Как он будет защищать город? — спросил Юстин, отломив кусок хлеба. — Выйдет навстречу или затаится в подземельях, чтобы нам пришлось его выкуривать?
— Думаю, затаится. Там он хорошо знает все ходы и выходы. Он понимает, что его люди против гальтов не выстоят. Еще они, скорей всего, начнут засыпать нас камнями с башен. Взять Мати будет непросто. Если мы туда дойдем.
— Вы все еще сомневаетесь?
— Ничуть не сомневаюсь. Один буран, и мы погибли. Я в этом уверен как никогда.
— И все же вы с нами пошли.
— Да, генерал.
— Почему?
Синдзя посмотрел на тлеющие угли. Раскаленные изжелта-красные огни, припорошенные золой. С тех пор, как они выехали из Тан-Садара, он и сам не раз себя спрашивал, почему. Мог бы сказать, что верен уговору, но все они знали, что это неправда. Он сцепил пальцы и выгнул их до боли в костяшках.
— Мне нужно там кое-что.
— Хотите занять место хая?
— В каком-то смысле. Я хочу попросить у вас одну награду. Хотя бы вместо моей доли сокровищ.
Баласар кивнул. Он уже догадывался, к чему клонит Синдзя.
— Госпожа Киян, — сказал он.
Синдзя кивнул.
— К ней никто не должен прикоснуться. Когда город падет, прикажите отвести ее ко мне. Я за ней присмотрю, чтобы не наделала глупостей.
— А ее муж и дети? Нам придется их казнить, — напомнил Юстин.
— Знаю. Но она не из благородной семьи. Просто вышла за правителя замуж. От нее нет никакой угрозы.
— И ради нее вы предадите хая? — спросил Баласар.
Синдзя улыбнулся. Хотя бы на этот вопрос он мог ответить честно.
— Ради нее, генерал, я бы предал даже богов.
Баласар повернулся к Юстину и поднял брови, как будто задал немой вопрос. Юстин посмотрел на Синдзю долгим взглядом, пожал плечами. Баласар, кряхтя, наклонился и вытащил из-под койки деревянный ящичек. В нем лежала фляга из тонкого нантаньского фарфора и три маленьких пиалы. С нарастающим беспокойством Синдзя следил, как генерал наливает им чистейшее рисовое вино. Одну пиалу Баласар вручил Юстину, вторую — ему.
— Я тоже хочу попросить вас кое о чем.
Синдзя выпил. От глотка пряного, крепкого вина в груди распустилось тепло, однако тревога по-прежнему сжимала сердце.
— Мы войдем в город, — сказал Юстин. — Вольемся, как море. Заглянем в каждую щелочку, в любой укромный уголок. Но мы потеряем людей. Много людей.
— Большинство, — продолжил Баласар. — Мы победим. Но для этого придется пожертвовать половиной моих воинов.
— Не слишком удачно, — согласился Синдзя. — Вы что-то задумали, как я понимаю.
Баласар кивнул.
— Можно заслать в город одного человека, который расскажет нам обо всех укреплениях и планах защиты. Который отправит нам весточку или подаст знак. Если повезет, он даже посоветует хаю, как держать оборону. А в обмен получит женщину.
Синдзя почувствовал, что голова идет кругом. Хмель от вина мешал ему думать, зато помог осклабиться. Каким бы смешным ни казалось это положение, в нем был здравый смысл. Такого следовало ожидать. И как он раньше не догадался!
— Значит, хотите послать меня в город?
— Утром возьмешь пару хороших лошадей и поскачешь во весь опор, — сказал Юстин. — Доберешься несколькими днями раньше нас. Хай всегда слушал твои советы, послушает и сейчас. Или же ты узнаешь, что он задумал. Когда придет время брать Мати, подскажешь нам.
Он развел руками, показывая, что все проще простого. Поехать в Мати, предать Оту и всех, с кем подружился за последние десять лет. «Предать генерала? — подумал Синдзя. — Тогда, если гальты меня найдут, легкой смерти ждать не стоит».
— Так всем будет проще, — сказал Баласар. — Меньше людей погибнет. Вы получите свою любимую. Целой и невредимой, если получится.
— Вы даете мне слово? — спросил Синдзя.
Баласар изобразил позу, подтверждая клятву. Не совсем правильно, но вполне понятно. Синдзе стало не по себе, как будто он глянул в пропасть с обрыва. Голова немного кружилась, а напряжение скрутило кишки. Он протянул Баласару пиалу, и тот снова наполнил ее.
— Если вы не согласитесь, я пойму, — сказал генерал мягко. — Ваш поступок всем облегчит жизнь, хотя исход сражения не изменит. Я знаю, что прошу многого. Если хотите, подумайте денек-другой.
— Нет, — покачал головой Синдзя. — Ни к чему раздумывать. Я согласен.
— Точно? — спросил Юстин.