Октавий сдавленно вскрикнул, отступил на шаг, споткнулся, плюхнулся на камни. Братья преторианцы и Марк почти одновременно выхватили мечи. Юлий не шевелясь как завороженный смотрел на тхаору. Гай поднял факел выше, пытаясь привлечь внимание твари.
— Что это?! — пробормотал «жрец», все еще сидя на земле. — Что это такое?!
— Атэр, что это?! — Критобул гневно взглянул на него. — Ты знаешь! Говори быстро!
— Гай! — Эллан не обратил на него внимания. — Еще не поздно! Ты погубишь нас всех! А-а! Придурок!
Тхаора зашипела. Звук, который она издала, можно было назвать шипением, расправила крылья и плавно скользнула вниз. Свет фонаря заиграл на ее слюдяном теле. Пронеслась над головой пригнувшегося Гая, развернулась в воздухе, села на землю, сложила крылья на спине. И побежала к преторианцу на четырех лапах. Теперь она была похожа на огромного таракана.
— Идиоты! — заорал Атэр, вытаскивая меч. — Да чтобы вы все сдохли!
Отличный боевой клич для поддержания духа товарищей, Безрассудные братья-атлеты с воинственным воплем бросились наперерез твари. Их мечами можно было легко перерубить шею быку, но от поблескивающих крыльев лезвия отскочили со звоном. Тхаора поднялась на дыбы, мгновенным движением одной передней лапы отшвырнула Кри-тобула в сторону, а другую сомкнула на горле Аристида. Вот она, искупительная жертва. Жаль, конечно, что это не Октавий, Теперь можно отойти в сторону, подождать, пока тварь нажрется, и спокойно пойти дальше. Но вместо этого он зачем-то бросился вперед.
«Я глупец! Дурак! Какого хрена все время лезу вперед?! Почему мне вечно надо больше всех?!»
Он ударил мечом, вложив в этот удар всю собранную силу, метя в одну точку на туловище демонической твари, Тхаора заскрипела, бросила преторианца и вцепилась в маленькую назойливую человеческую букашку, вгрызающуюся в ее тело. Атэр попытался вытянуть из нее силу, но то, что легко получалось с существами человеческого мира, не вышло с демоническим. «Я не могу „пить“ из демона! Я слишком мало тренировался! Надо было учиться на людях!» Слюдяная вытянутая морда оказалась совсем близко от его лица, на ней появилось деловито-сосредоточенное выражение. «Сейчас она меня сожрет! Нет! Нет! Я не хочу! Энджи! Гэл! Помогите кто-нибудь!»
Его отчаянный вопль был услышан. Но совсем не теми, кого он звал. Рядом оказался молчаливый, болезненный Юлий. Атэр не увидел — почувствовал его. Услышал голос юноши, безмолвно взывавший к кому-то могущественному, темному. И вдруг через его тонкое, хрупкое тело хлынул мощный поток энергии, тоже темной. Она вонзилась в тело тхаоры, пробила его, проткнула насквозь. Тварь завизжала, забилась, и Атэр смог «ухватить» струю ее энергии, потянуть в себя и «пить» до тех пор, пока не помутилось в голове. Когти наконец разжались, он упал на пол.
— Кого ты звал?
Юлий, опустившийся рядом, отрицательно помотал головой:
— Не твое дело. Я же не спрашиваю, кого звал ты.
— Спасибо. Ты помог. Очень.
— Не за что. Только я больше никогда не буду этого делать.
— Ладно. Не делай.
— Атэр, как ты? Юлий, все в порядке?! — Гай попытался помочь эллану подняться.
— Отвали от меня, Гратх! Из-за тебя мы все чуть не сдохли. Не трогай меня! Я сам!
Тело, побывавшее в когтях твари, болело и тряслось, а энергия, доставшаяся от нее же, кипела внутри.
— Что это такое?! Что это значит?! Вы хотели отдать меня ей?! Этой… этому?!! — Истерика Октавия несколько запоздала, и слушать ее не было никакого желания.
— Заткнись, а, — устало попросил Марк. Атэр не помнил, чтобы он участвовал в драке, но его меч оказался сломанным, и теперь рэймлянин внимательно разглядывал обломок.
— Заткнуться?! — завопил «жрец». — Вы все знали, что он, — не очень приличный жест в строну эллана, — хочет меня убить, и молчали! Вы все убийцы! А я считал вас друзьями!
— Замолчи! — Рык Критобула заставил вздрогнуть всех. Он стоял на коленях рядом с братом, все еще лежащим на земле, сжимал кулаки и с ненавистью смотрел на нервного сообщника. — Замолчи! Замолчи!
Юлий как-то странно повел плечами, подошел к нему, наклонился над поверженным атлетом, дотронулся до его шеи. Потом выпрямился, посмотрел на Гая и отрицательно покачал головой. Скорбно закусил нижнюю губу.
Преторианец, все еще держащий эллана за локоть, промолчал, когда тот сказал:
— Это ты погубил его.
Критобул поднялся, ссутулив плечи, подошел к Атэру, посмотрел на него сверху вниз:
— Ты умеешь колдовать. Мы все видели. Знаем. Помоги брату. Ты можешь.
— Пусть Гратх спасает его! — Атэра заколотило то ли от пережитого страха, то ли от злости. — Это он виноват!
— Не злись, — Атлет положил тяжелую руку ему на плечо. — Никто не виноват. Просто помоги.
— Я не могу! Я не могу! — Глаза вдруг защипало, на них наплывала горячая пелена. — Я не могу помочь, тупая ты орясина! Даже если бы я был демоном, не смог бы! Теперь ему уже никто не поможет! Он умер! Совсем! Навсегда! Понимаешь, ты! Навсегда!
Критобул помолчал. Убрал руку с плеча, неуклюже потоптался рядом.
— Тогда… тогда его надо похоронить.
— Нам надо идти, друг. — Гай смотрел в сторону, нервно сжимая и разжимая пальцы на рукояти меча. — Нам нельзя задерживаться.
— Но он не может остаться здесь один.
Атэр яростно потер глаза рукавом, спросил, шмыгнув носом:
— Скажи, его душа найдет дорогу домой, если я сожгу его тело?
Преторианец нахмурился, мучительно соображая, потом просиял:
— Да… только у тебя нет ни дров, ни масла…
— Обойдусь. Ты возьмешь с собой его пепел и захоронишь где посчитаешь нужным. Отойдите все.
Приятели расступились. Критобул бережно сложил руки брата на груди, пригладил его волосы, пробормотал что-то. Поднялся и посторонился. Атэр закрыл на мгновение глаза, а потом выпустил два «огненных шара». Со стороны они выглядели как огненные шары, а на самом деле были всего лишь кусками его энергии, брошенными с огромной скоростью.
Они врезались в Аристида, и его тело вспыхнуло белым жарким огнем. Горело оно всего несколько минут, освещая своды пещеры, задумчивые лица приятелей, полурассыпавшиеся останки тхаоры и ее гнездо под потолком, похожее на кокон, слепленный из блестящей черной смолы. А когда пламя погасло, на полу осталось только совсем немного пепла.
Критобул мечом отрезал от своего гиматия кусок ткани, расстелил на полу, бережно сгреб в него пепел, завязал, перетянул шнурком и повесил мешочек себе на шею. Спрятал под лорику. Лицо его при этом было спокойным, удовлетворенным. Почти счастливым.
— Спасибо, — с чувством сказал он Атэру. — Он умер достойно. Возьми себе его меч. Твой никуда не годится.
— Идиот! — Сдерживать слезы было очень сложно. — Ни одна смерть не может быть достойной. Он вообще не хотел умирать! И не нужен мне его меч!