— И кого ты назвал глупцом? — Марк, также не привыкший глотать обиды, привстал, и на его скулах проявились два красных пятна.
— Хватит! Хватит! Перестаньте! — Октавий побледнел от мысли, что сейчас в его доме начнется потасовка. — Никто никого не хотел оскорбить! Аристид, сядь! Я тебя прошу. Все хорошо! Это просто такая фигура речи! Не правда ли, Атэр?!
— Да… Фигура. — Мрачно отозвался юнец, и глаза его сузились от злости. Гай заметил, что рука мальчишки как будто невзначай скрылась в складках тоги. Полез за кинжалом Оставалось только надеяться, что он не вздумает им воспользоваться.
— Все-все! Друзья мои, перестаньте! Критобул, налить тебе еще вина? Юлий, налей Критобулу еще вина. Маркое дорогой, успокойся.
— Я спокоен, — прорычал тот, усаживаясь на прежнее место. — Я еще никогда не был так спокоен.
«Хорек в курятнике, — усмехнулся про себя Гай, рассматривал рассвирепевших друзей и злого, взъерошенного мальчишку. — Хорошо, что он появился. Растрясет немного это сборище, которое, надо признаться, совершенно расслабилось в бездействии».
— Все! Угомонились! — Гратх хлопнул ладонью по столу и продолжил, заражаясь высоким стилем Атэра: — Сегодня мы хотели обсудить возможность Арэлл стать императрицей.
Но обсудить эту возможность не удалось. Неожиданно во входную дверь застучали. Вернее, заколотили, громко и требовательно. Так, что стук отозвался во всем доме. Заговорщики переглянулись.
— Кто это может быть? — Октавий тревожно оглядел комнату, стол и своих друзей, словно проверяя, нет ли здесь чего подозрительного, на чужой взгляд.
— Ты ждал гостей кроме нас? — сухо осведомился Марк, чистя апельсин.
— Нет. Я… я не знаю, кто это, — пролепетал хозяин.
— Лурий Октавий, — в комнату вбежала испуганная рабыня, — к вам пришли.
— Кто?! Кто там еще?! Скажи, я занят! Никого не принимаю! Я никого не хочу видеть! У меня… у меня гости.
Тонко пискнув, рабыня отскочила в сторону, пропуская посетителей, которые не пожелали дожидаться приема. Братья помрачнели, увидев вошедших, Юлий вздрогнул, Маркое продолжал разделять апельсин на дольки, но пальцы его задрожали, на лице Октавия появилось обиженно-удивленное выражение. Атэр сжался на своей скамье, злобно блестя глазами. Сам Гай почувствовал неприятную горячую волну, скатывающуюся с затылка на шею. Он хорошо знал людей, стоящих на пороге. Пятеро, одетые в красные кожаные туники. Короткие мечи в черных ножнах, черная обувь. Воины из храма. Человеческие орудия Некроса, приданные охранять демонический порядок в империи. Следить за выполнением ритуалов, преследовать граждан, уклоняющихся от их соблюдения, и карать виновных. Их не интересовала чернь — с ней могли справиться и городские когорты. Они охотились на зажиточных, богатых и общественно значимых граждан — на патрициев.
— Кто хозяин? — голосом, лишенным всякого выражения, поинтересовался стоящий впереди бритоголовый человек с золотым шитьем на одежде.
— Я… Да, я! — Октавий попытался придать своей позе величественное спокойствие, но стал еще более жалким. — А в чем дело, уважаемые? У нас здесь частное застолье… собрались с друзьями…
Движением руки храмовник заставил его замолчать. Он по очереди рассматривал всех присутствующих, задержал взгляд на Юлии.
— Как часто вы собираетесь?
— Каждую среду. Почти каждую среду. Беседуем. Отдыхаем…
Хозяин дома продолжал оправдываться, но Гай уже не слышал его жалкий лепет. Теперь наблюдатель смотрел на него. Внимательно, словно пытаясь проникнуть в самые сокровенные мысли. Узнавая. Еще бы, личность телохранителя лурии Арэлл должна быть ему прекрасно знакома. Храмовник продолжал рассматривать преторианца. Гай не отводил взгляда. «А ведь они могут забрать любого из нас. Без объяснений. И никто слова не скажет. Но какой же нужно быть тварью, чтобы идти на службу к Некросу…»
— А что вам угодно? — робко вякнул Октавий. — Мы делаем что-то противозаконное?
— А вы делаете что-то противозаконное? — Храмовник перевел на него немигающий взор.
— Нет! То есть мы просто…
— Огонь под вашим жертвенником гаснет. — Он указал Себе за спину, туда, где в особой палате стоял золотой треножник.
— Это рабы! Нерадивые слуги! Виновные будут наказаны! Его разожгут немедленно!
— Наша цель — следить, чтобы не угасли жертвенники горящие в душах рабов Великого Некроса.
Гая передернуло от пафоса, прозвучавшего во фразе жреца. Он казался бы даже смешным, если бы не твердая уверенность храмовников в том, что не может быть иначе Еще несколько минут храмовники рассматривали всех присутствующих. Потом одновременно повернулись и вышли.
— Какого хрена им было надо? — задал Атэр риторический вопрос.
— Интересно, — задумчиво произнес Марк, выплевывая апельсиновые косточки, которые он все это время держал во рту, — какой гад навел храмовников? Они не могли припереться сами по себе.
— Это не я! — Октавий в ужасе замахал руками. — Вы ведь знаете, что это не я. Я же не сумасшедший! Теперь они все время будут приходить в мой дом. Все соседи поймут, что я на подозрении. О боги, какая неприятность!
Остальные промолчали, бросая друг на друга косые, испытующие взгляды. И больше всего их досталось Атэру. Еще бы, первый раз появился в обществе — и сразу такая «неприятность». Эллан сделал вид, что не замечает тихой антипатии окружающих, или действительно не замечал.
— Ладно, уважаемые. Вы как хотите, а мне пора. — Марк поднялся из-за стола, вытирая руки о край скатерти. — А то тетка взбесится.
Никто даже не улыбнулся. После гибели сестры лурия Поппия тряслась над оставшимся в живых племянником, устраивая скандалы с истерикой и сердечными приступами, если он пропадал больше чем на пару часов. Никому не улыбалось лицезреть эту разгневанную госпожу. Однажды она уже примчалась в дом Октавия в сопровождении десятка вооруженных рабов, требуя выдачи Маркоса. «Похожа на моего Тиберия, — мрачно думал Гай. — Только в женском обличье. Тоже считает нас молодыми идиотами, которые не могут позаботиться о собственной шкуре и сами лезут в пасть демонам».
Расходились тихо, быстро, молча.
— Гай, куда ты сейчас? — Юлий приблизился, как всегда, неслышно.
— Домой. Спать. Но сначала доведу Атэра до дворца.
— Сам дойду. — Мальчишка с мрачным видом заматывался в гиматий. — Я знаю Рэйм получше тебя.
— Ничуть не сомневаюсь.
— Не возражаете, если я пойду с вами? — спросил Юлий.
— Будем рады.
Атэр закатил глаза, изображая полнейшее отвращение к обоим провожатым, и первым вышел из дома.
На улице было темно. Низко висящая над домами луна давала больше тени, чем света. Где-то неподалеку захлебывалась от лая собака. Эллан шумно вдохнул прохладный воздух, потянулся и заявил: