Голос сново гаденько рассмеялся. Лада вжалась в стену, не зная куда деваться. Хотелось броситься вперед, распахнуть дверь и выскочить в свет. Но тьма была настолько густой, что ни двери, ни даже собственной руки видно не было. А может и не было здесь ничего кроме тьмы.

— Неужто ты думаешь, что тебе это просто так спустят с рук? — нейтральным тоном стороннего наблюдателя поинтересовался голос. — Однажды тебя позовут обратно и ты не сможешь противиться. Ты отдана тьме. Ты отдалась тьме.

— За то, чтобы быть светом, — возразила Лада. Голос дрожал.

— Так не бывает, — засмеялась темнота. — Свет в тебе конечно есть, но скоро весь выйдет. Это не твой свет. Ты тьма. Твоя душа во тьме. Помни про заклад.

— Какой заклад? — спросила, хотя прекрасно знала о чем речь.

— Напряги память, — посоветовал голос. — Это как денег в займы взять. Берут чужое и на время, а отдают свое и навсегда. Ты взяла то, чего не могла взять. Теперь придется отдать то, чего не могла отдать. Все честно, невозможное за невозможное.

Голос снова засмеялся. Смех несся со всех сторон, заставляя трястись поджилки. Не выдержав, она отдернула шторку. Бросив душ схватила ощупью полотенце, выскочила из ванны и дернула дверную ручку. Дверь оказалась на месте и отворилась легко.

Коридор встретил прохладой и светом. Она обернулась в темной ванной комнате никого не было. И смеха больше не было. А еще через секунду вновь зажглась лампочка.

Лада вздрогнула. Не привиделось.

Макет занял половину комнаты, чтобы поставить его нормально, пришлось разложить и сдвинуть пару столов. Кот разглядывал воссозданный фрагмент Москвы с интересом. Старуха с претензией. Впрочем, к чему придраться она не нашла.

Художник постарался на славу. Воспроизведено было все, от пыли на нижней части черных перил моста, до надписи из трех букв на вантах, созданную каким-то балбесом, которому по случайности в руки попал баллончик с краской. В жизни надпись была размашистой, на макете она уменьшилась до едва различимой, но тем не менее читалась.

— Хорошая работа, — подвел итог Кот.

— Гениальная, — поправил Игорь.

— Не плохая, — буркнула старуха.

Оборотень промолчал. Старуха вечно ворчит, бородатый так и не разучился восторгаться. Как до сих пор не повздорили, одним богам ведомо.

— А что за баба на крыше? Она там есть?

— Она там есть, — улыбнулся Игорь.

— Дикие люди, — проворчала бабка. — Ладно, накрыть его чем-то надо пока.

— А зачем это? — спросил Игорь.

— Чтоб не пылился, — как тупому объявила старуха.

— Да я не про это, — огорчился непонятливости бородатый. — Макет сам зачем?

— Вот здесь будет Калинов мост.

Старческий палец ткнулся в центр макета, где волнами вздымались и опускались ванты, серой паутинкой ребрились распорки. Шли люди, не касаясь покрытых дорожной пылью черных перил. Ехали машины. Казалось жизнь города застыла на секунду, как на фотографии. Вспышка, щелчок, снимок, а все остальное вновь начинает жить своей жизнью, катясь сквозь пространство и время.

— Когда? — насторожился оборотень. Взгляд мгновенно стал цепким, а голос серьезным.

— Теперь уже скоро, — вздохнула старуха. — Очень скоро.

Глава пятая Прорыв

Москва. 2022 год.

Пробка тянулась от Театра Образцова до Арбата. Машины, казалось, застыли и не двигались вовсе. Впрочем, стоило только подумать выключить зажигание, как начиналось медленное шевеление. Закон Мерфи какой-то. Частный случай для московских пробок.

В соседнем ряду какой-то дядька не выдержал, вылез из машины и облокотившись на дверцу принялся вглядываться вдаль, стараясь понять причину произошедшего. Пока он пялился, ряд поехал и Алексей поспешно нырнул под стоячего. Если не воспользоваться случаем и не перестроиться, потом хрен кто пропустит.

Проехав под Новым Арбатом, Алексей прижался вправо и припарковавшись натарабанил номер на мобильнике. Сергей ответил сразу.

— Да.

— Я на месте.

— Сейчас выхожу.

— Окей, жду на садовом, — Алексей нажал отбой и откинулся на спинку, глядя как мимо проползают машины, которые только что с таким трудом обгонял.

Сколько не торопишься, не вертишься, какие хитрости не изобретаешь, а быстрее потока все равно не доедешь. В этой нехитрой истине он убедился еще лет пятнадцать назад, но когда времени в обрез, а ты вынужден убивать его на стояние на месте, начинает подступать злость, а следом за ней приходит желание вырваться из объятий пробки как можно скорее. Любым способом. Хоть взлететь, хоть бросить машину посреди дороги и уйти.

Сергей появился через три минуты. Взгляд задумчивый, лицо уставшее. Иногда Алексею казалось, что глядя в лицо другу он смотрит на собственное отражение в зеркале. Нет, не внешнее сходство навевало подобные мысли, его не было, а какая-то внутренняя усталость, отрешенность и вечный поиск. И с каждым годом искать становится все труднее, а усталости все больше.

— Здорова, кинодраматург земли Русской, — бодро приветствовал Алексей друга, но бодрость самому даже показалась натянутой. — Как дела?

— Работаю, — отозвался тот. — Работы много. Не успеваю. Устал.

Алексей включил поворотник и отполз от бордюра. Поток вроде бы начал ехать живее. Не ехать конечно, ползти. Но хоть не на месте стоит и то слава богу.

— А у тебя чего? По какому поводу мы сегодня пьем?

— Контракт на книжку подписал, — буднично похвалился Алексей.

— Чего за книжка? О чем?

— Фантастика, как обычно, — отозвался Алексей забирая левее. — Называется «Калинов мост».

Пробка закончилась и машины стали набирать скорость. Алексей поддал газу. После топтания в пробке хотелось лететь и скорость на спидометре резво перемахнула через рубеж допустимого.

— Леха, не гони, — попросил Сергей.

— Да ладно, — отмахнулся Алексей. — Чего бы не ехать, если дорога позволяет.

Мимо пронесся выход из метро.

— Станция «Парк культуры», — гнусавым голосом сообщил Алексей. — Ща на Крымский мост выходим. Кстати, я его в книжке разрушил. Знаешь, как это было? Сперва была авария, а потом…

Машина подлетела к мосту. Сзади пристроился джип, моргнул фарами, мол дай проехать.

— Пошел к черту, — рыкнул Алексей неслышащему его водителю джипа, прерывая историю на полуслове.

Джип недовольно квакнул клаксоном и пошел на обгон. Когда машины поравнялись джип начал крениться в сторону. Алексей громко выматерился и дал руля в сторону, но машина не послушалась.

— Твою мать!