— Наблюдаю. Иногда. Издали. Ты оказался на редкость полезным компаньоном…
Эмил отвечал на удивление любезно — верный признак того, что меня используют.
— Я предполагал, что только тебе удастся пробиться к Стержню времени.
Те годы, когда меня можно было подкупить грубой лестью, прошли давным-давно. Я даже перестал получать от нее удовольствие.
— Энергия, которой ты пользуешься, черпается отсюда, — задумчиво продолжил колдун. — Поэтому многие пути откроются лишь тебе. Ты смог проникнуть в самый центр, в ядро Хаоса. Это хорошо, потому что…
— Чего тебе надо? — грубо оборвал я его разглагольствования.
— Замолчи и слушай. Без меня ты не справишься. — Из голоса Эмила исчезла любезность, и он заговорил в своей обычной слегка пренебрежительной манере. — Пока не сложишь все обломки зеркала — не сможешь выйти отсюда.
— Что за бред…? — Я посмотрел на осколки, хотел отодвинуть их с дороги, но они как будто прилипли к воздуху, окружая меня монолитным щитом. — Я, что, должен торчать здесь до тех пор, пока не увижу все, что в них скрыто?!
— Некоторые оставались здесь на века… — злорадно усмехнулся полукровка. — Видишь, черные пятна на земле? Это останки несчастных, что задавали слишком сложные вопросы и не могли понять ответ. Время поглотило их.
— Ты… гад! — от ярости я забыл все ругательства и не смог подобрать эпитет, подходящий к уроду, заманившему нас с Энджи в Хаос. — Ты знал, что рано или поздно я провалюсь сюда. Сидел и выжидал, а теперь…
— А теперь, мой недалекий демонический друг, ты должен слушаться меня. Иначе сдохнешь здесь, решая головоломку, которая слишком трудна для твоих мозгов.
Мучительным усилием воли я загнал бешенство внутрь. Оно, подобно водопаду, понравившемуся тому неизвестному ангелу, готово было выплеснуться наружу. Ничего! Мне бы выбраться отсюда, а отомстить я сумею.
Кое-как успокоив себя этим решением, я уставился в ближайшее зеркало и потребовал:
— Говори, что делать!
— Смотреть и размышлять, — медленно произнес Эмил и добавил с нахальной ухмылкой. — Смотреть будешь ты, а я — думать.
— Скажи сначала, что это был за светлый?
— Архиангел. — После секундной паузы отозвался полукровка. — Тот, кто умеет создавать пространства. Тонкие светлые миры.
— Что он делал?
— Рисовал эскиз нового мира. Но сомневаюсь, что ты поймешь.
Сомневался он напрасно. Я все отлично понял.
Следующая картина, которую показал мне осколок, была еще более невероятной.
Я увидел темноту, в центре которой пульсировало желтое ядро. Из пустоты к нему тянулись нити разной толщины. Время от времени во тьме вспыхивал красный луч, который резал пространство — и оно тонкими лепестками ложилось поверх янтарного центра.
— Срединный мир, — прошептал Эмил. — Самое начало.
Я не успел ответить. Обзор заслонила колоссальная тень. В ее руке сияла огненная сфера, которая отсекла кусок янтарного ядра, и несколько тонких волокон, лопнув с печальным долгим звоном, повисли, словно оборванные струны. Перед моими глазами поплыло видение — поля, лес, река с ветвистыми деревьями по берегам. Они вдруг стали таять, потекли в пустоту и растворились в ней. Исчезли.
Мне стало жутко, когда гигантское существо с легкостью стало кромсать пространство. Какой же мощью оно должно обладать?! На мгновение я почувствовал себя ничтожеством, а весь мой тысячелетний магический опыт показался пустой погремушкой рядом с этим…
— Смотри! Смотри дальше! — прохрипел над ухом Эмил.
…Из черной земли поднялись горы. Их вершины взрезали небо, и оно обрушилось стенами дождей. Реки неслись безудержными потоками, пробивая русла в камне, чтобы влиться в бурлящие моря. Золотой свет кипел в грудах облаков. Раскаленное солнце медленно опускалось в океан и гасло. Потоки ледяного воздуха тащили длинные ленты снежной крупы, роняя их на голые поля. Жар поднимался над барханами пустынь и рождал дрожащие миражи.
— Безумно красиво, — прошептал колдун.
Я был готов согласиться с ним. Только не знал, чего больше в мире, за созданием которого наблюдаю — красоты или безумия. Творец оставался в тени, я чувствовал лишь его взгляд. Сосредоточенный, внимательный, временами вспыхивающий вдохновением и восторгом…
Картина потускнела, но перед моими глазами продолжал стоять мир, в котором мне пришлось прожить пять тысяч лет. В голове, слегка одуревшей от обилия информации, прозвучал резкий, судорожный вздох Эмила. Трудно поверить, что срединный мир создали. Что он не существовал всегда…
Я бы давно придушил колдуна, если бы он находился рядом. Но полукровка оставался недосягаем. Более того, перестал откликаться на призывы и не требовал глядеть остальные картины. Похоже, подлец решил отправиться по своим делам.
Энджи тоже не отзывался. Я остался в окружении осколков, которые не собирались выпускать меня, в полнейшем одиночестве.
Как там вякал этот полоумный? «Некоторые оставались здесь на века?… Не могли понять ответ на слишком сложные вопросы…»
Я стиснул зубы и дотронулся до следующего фрагмента.
В этом обломке я снова увидел того же рыжего ангела. На этот раз он направлялся к гигантскому дереву, вершина которого терялась в облаках, а мощные корни вгрызались в почву, бугря и разрывая ее.
Светлый шел по степи, и высокая трава, казалось, сама никла к земле, чтобы дать ему дорогу. Длинная золотая тога ослепительно сверкала.
Рядом, старясь примериться к широким шагам, спешил человек в грубом плаще под цвет выжженной солнцем травы. Он был едва ли не на две головы ниже ангела, широкое одеяние полностью скрывало его фигуру, на лицо был надвинут капюшон.
— Я хотел спросить, что мне делать теперь? — Нетерпеливо говорил он, заслоняясь ладонью от слепящего света.
— А что ты можешь делать? — Ангел пожал широкими плечами. — Жить. Я дал тебе основные законы. Они будут поддерживать эту реальность…
Из-под капюшона донеслось насмешливое фырканье.
— Твои законы, Лучезарный, сложны для понимания.
Спутники вошли под сень дерева. Взгляд человека скользнул по стволу, останавливаясь на нижней ветке, где среди листвы виднелось гнездо. И сейчас же из травы подняла голову огромная безобразная ящерица. Словно повинуясь мысленному приказу, она шустро полезла наверх, высунув длинный раздвоенный язык и явно нацелившись на птенцов. Длинные когти оставляли на коре кривые царапины.
— В чем их сложность? — Тот, кто был назван Лучезарным, едва взглянул на дерево, и рептилия тут же шлепнулась вниз.
— Их слишком много. — Человек повернул голову. Мне стало видно, что вместо глаз на его лице чернеют два глубоких провала, в которых поблескивают белые искры. — Две сотни миров, слитых в один. В каждом свои порядки. Каждый пытается захватить другой. Люди, виверны, химеры, апфии, респы, алконты… Ты сам не знаешь, какое варево замешал, и что из него выплеснется.