— Этим дикарям только и дано небесами, — презрительно оттопырил губу Роже, — что подъедать крошки с рыцарского стола. Слыханное ли дело — ляхи претендуют на орденские земли!
Тут он почти закричал:
— А все это оттого, что римскую курию покусала бешенная лисица! Почему они стали крестить варваров, отобрав это право у рыцарей? Мы бы привели их к покорности, сбили бы спесь…
«А как же Грюнвальд», — подумал шпион, а вслух сказал лишь:
— Потому что орден, в минуты помутнения разума у его вождей, примкнул к бунту против Рима князей-лютеран.
— Не тебе судить о столь великих делах, — тяжело насупился рыцарь. — Орден всегда прав!
— Только правда эта привела к тому, что православная Русь стоит на его границах, а католические ляхи да литвины ждут сильного вождя, чтобы навалиться с другой стороны.
— Никогда не договориться им о совместных действиях, — усмехнулся Роже. — Ляхи травят лжехристиан русского обряда, словно диких зверей. Они лютуют едва ли не больше, чем самые ретивые из крестоносцев прошлого.
— Разумеется, — поддакнул Чернильный Грейс, — славянам не договориться. Но речь идет о самом дальнейшем существовании здешних земель — отойдут ли они под руку Москвы, или решатся открыть объятия новому польскому королю.
— Крамольны речи твои, — покачал головой рыцарь. — Только близость к Феме спасает твой длинный и лживый язык от раскаленных клещей.
— Близость к Феме спасает не одного меня, — пробормотал шпион. — Немало комтурий сидит без своих вождей, погрязнув в пирах и забавляясь турнирами, в то время, как прозорливые рыцари скачут в свите Стефана Батория по полям и весям необъятной страны ляхов и литвинов.
— Этот трансильванский выскочка? Интересно, чем он прельщает германских рыцарей? Наверняка — разнузданными попойками и податливостью своих привезенных из Валахии фрейлин. Вырождается порода крестоносцев! Где вы, паладины прошлого, защитники Ливонии?..
Некоторое время кони шли шагом, ибо низко растущие ветки норовили спешить всадников не самым приятным образом, и они вынуждены были поминутно пригибаться.
— В чем-то ты прав, — признался неожиданно Роже. — В нынешних обстоятельствах союз с ляхами и иными католиками дал бы нам многое. Но как потом вырваться из крепких объятий славянских? Москва требует денег, товаров, выхода к морю. Противно, но не смертельно опасно. А ляхи требуют огромных территорий, с населением и замками, городами и полями, лесами и реками.
«А молодой комтур не так-то прост, — подумал шпион, — не зря фрау Гретхен включила его в часть своих планов».
— Ляхи такие же дикие варвары, как и московиты, — сказал он. — Случись война — они говорили бы от имени ордена с Иваном Московским на равных.
— Вот она, горькая правда этих страшных времен, — криво улыбнулся Роже. — Благородные крестоносцы должны сидеть на дереве и смотреть, как у его корней дерутся два славянских кабана.
— Именно так, — подтвердил шпион. — Никогда не поздно поддержать слабейшего из кабанов, а дождавшись, когда они изуродуют друг друга — добить.
— Тактика трусов, — сквозь зубы выплюнул Роже.
— Тактика мудрецов, — парировал шпион.
— Рыцари Ливонии должны превратиться в подобие де Сото, — рассуждал Роже. — Забыть о правилах благородного боя, о чести и обо всем остальном, составляющем суть и природу рыцарского сословия…
— Иначе можно потерять саму Ливонию.
Роже не стал утверждать, что объединенные дружины комтурий под руководством магистра сотрут в порошок любую рать московитов. Он замкнулся в себе и потемнел лицом.
Спустя какое-то время рыцарь вдруг обратился к Грейсу:
— Скажи мне, шпион… Фема, вездесущая Фема, которой в Ливонии боятся даже несмышленые младенцы и тупоголовые сервы; всезнающая и всеведаю-щая Фема, имеющая уши в каждой комтурий и каждой деревне, — она тоже так думает?
— Как, милостивый государь?
— Считает ли Фемгерихт, — с трудом произнес Роже, борясь с обуревающими его чувствами, — что нам следует проглотить свою гордость и упасть в объятия варварских племен, создающих свою смехотворную державу, дабы уцелеть в водовороте грядущего?
— Но я всего лишь…
— Не скромничай, Грейс, ты слишком близок к одной известной особе, которая, доведись ей, может сместить и нынешнего магистра. Ответь… Впрочем — молчи, закрой свою волчью пасть, и молчи.
Изумленный этими переменами в речи, Чернильный Грейс действительно замолчал, а Роже, воскликнув дважды: «Горе тебе, погибшая слава рыцарства!», бросил поводья и пустил коня вскачь.
Шпион, довольно сносно державшийся в седле, все же не был отчаянным любителем бешеной скачки по лесу, и трусил Дальше в надежде, что обезумевший Роже воротится к тропинке, а не свернет себе шею в чаще.
Вскоре Роже появился слева от тропы, рыся наперерез Грейсу. Атласная кожа взмыленного коня тяжело опадала на крутых боках, сам же всадник выглядел справившимся с душевным порывом. На щеке его красовалась алая полоса — отметина от ветки, хлестнувшей по лицу.
— Прошу простить меня за минутную вспышку, — высокомерно сказал рыцарь. — Далеко ли нам еще? Мне кажется, что еще немного, и мы окажемся на берегах Дуная, где-нибудь под Веной…
— Осталось совсем немного, — усмехнулся шпион, озирая одному ему приметные вешки. — И могу сказать — нас уже ждут.
Роже растерянно оглянулся, но вокруг стояла первобытная тишина сырого леса, только огромных размеров филин, подслеповато моргнув, сорвался с ветки и, тяжело размахивая крыльями, скрылся в густой чаще.
— Надо было взять дедов меч, — заметил он, когда конь едва не поскользнулся на голом волчьем черепе, из глазницы которого недовольно высунулась гадючья морда. — В рукоять его еще в Святой Земле вделали мощи пустынника. Места поистине ведьмовские, уютно почувствует себя здесь один только вер-вольф.
— Все верно, — заметил Грейс, выбирая дорогу между поваленным деревом, заросшим зелеными мочалами мха, и покрытым слизью камнем. — Люди остерегаются сюда заходить. А ведь некогда тут было целое поселение.
— Да полно, — Роже вертел головой, стараясь не признаваться себе, что его начинает бить мелкая дрожь. — Эти леса стоят здесь, пожалуй, с сотворения мира.
— На самом же деле, — указал рукой шпион на частично проглоченные торфяным болотом развалины, усыпанные поганками, — тут совсем недавно, пять-шесть десятилетий назад, стояла богатая и знаменитая своими кузнецами деревня.
— Что же стало с ее жителями? — спросил Роже.
— Частично разбежались, частично погибли. — Шпион вздрогнул, когда со дна торфяника с громким хлюпанием всплыли гроздья зловонных пузырей. — Лес поглотил деревню с неимоверной скоростью, вместе с дорогой, тропинками и строениями. Потом подступило болото…
— Разве такое возможно, — подивился рыцарь, — чтобы люди, не из-за нашествия врагов или мора, а просто так покинули насиженный угол.