— Следы причаливавших лодок? — быстро спросил дядя Саша.
Стас покачал головой.
— Не говоря уже о том, что бесследно исчез патруль ППС и еще сотни три с хвостиком шалопаев. И крупный прораб перестройки.
Полковник щелкнул пальцами:
— Замечательно, что и говорить. Милицию понять можно, тут «висяк» так «висяк»! Это тебе не перееханная самосвалом бабушка с болонкой и ее пропавший кошелек с пенсией. Почти четыре сотни «призраков»!
Он встал и вновь шалым медведем прошелся по кабинету. Потом принялся перечислять:
— Северный берег Невы в таком же девственно чистом состоянии?
— Угу.
— Дно обследовано?
— Спасательная служба Питера, чьих водолазов привлекали, ославила МВД и Лубянку не только на все МЧС, но и…
— Эмоции пропускаем.
Полковник встал напротив сидящего капитана, уставив в него палец:
— Родственники потерпевших опрошены и ничего не знают, связь между большинством участников фестиваля между собой слабая или нулевая, Хомяк не собирался создавать в Карельских лесах партизанский отряд с целью свержения конституционного строя?
— Именно так.
— Весело, племянничек.
— Обхохочешься, — потер безусую верхнюю губу капитан. — Если бы я болел паранойей, то решил бы, что кто-то хочет закопать меня… Точнее, Сан Саныча… А еще точнее — контрразведку в глазах президента и общественного мнения. Более дохлого и бесперспективного расследования и придумать нельзя.
— А возможный резонанс в прессе… — поднял палец к потолку дядя Саша, потом опустил его и мрачно закончил: — Но мы с тобой паранойей не болеем. Нам погоны и род занятий не позволяют. Не за то нам зарплату платят.
— Вот и все, — пожал плечами Стас. — Ход моего «расследования» пересказывать бессмысленно, а результаты — вот они. Фестиваль взял — и делся куда-то, не оставив материальных следов в этой Вселенной.
— Закончил? — подчеркнуто участливо спросил полковник.
— Не совсем, — Стас поднялся и подошел к окну. — Я не вижу никакой связи всей этой ахинеи со своей биографией. Да и вообще ни с чем вразумительным, кроме Бермудского Треугольника.
— И тем не менее, она есть.
Полковник сел и сложил по-стариковски сплетенные пальцы на совсем недавно наметившемся брюшке.
— Что ты знаешь о моей конторе, капитан?
— Честно? — улыбнулся Стас. — Всякие веселые слухи. А по сути — ничего, как и обо всех смежниках. Так уж нам демократия заповедовала.
— Слухи какого рода? Любопытно, что о нас могут поговаривать на Лубянке.
Стас пошевелил пальцами от избытка чувств.
— Говорят о том, что вы чуть ли не этот самый Треугольник в разработку взяли, что тарелки летающие сачком ловите, зелененьких человечков с наганами в руках ищете в подворотнях и на чердаках заброшенных домов…
— Все? — вздохнул полковник и, расцепив пальцы, вновь потянулся к воде.
— За скобками я оставил что-то неясное о призраке Фани Каплан, будто бы запечатленной на оперативной съемке «наружки», входящей, вернее, вплывающей в вашу проходную. И что-то про черных кошек. Вот теперь, кажется, все.
Полковник крякнул, отставив стакан, и по-ковбойски установил скрещенные ноги на угол конторского стола.
— Вопросы о новом месте работы в связи с этим имеются? — спросил он.
— Несколько, — потупился Стас. — Но если выделить основное — а правда, что истина где-то рядом? И не являлся ли Чикатило дальним родственником члена Политбюро Пельше?
— Не паясничай, — полковник рывком скинул ноги и поманил к себе племянника пальцем. — Мы-то делом занимаемся, а сам свои выкрутасы подростковые помнишь? Из-за чего чуть со второго курса не вылетел?
Стас было потупился, но тут же вскинул голову:
— Это и есть связь?
— Не горячо, — заметил полковник, — но уже и не холодно. Тарелки я тебе ловить не прикажу, уж извини, но заниматься чем-то похожим на твои студенческие «фокусы» — это гарантирую.
— А как же…
— Ловля империалистических шпионов? — спросил полковник и вяло махнул пухлой рукой. — А пусть себе вынюхивают. Главную нашу военную тайну они все равно не смогут найти. А найдут — так не поймут ее роль. А поняв — не смогут ни уничтожить, ни применить толком сконструированные опытные образцы.
— А она есть? — искренне удивился Стас. — Главная-преглавная военная тайна?
— Открой сейф, — проворчал полковник, глядя на часы. — Уже можно.
Стас вздохнул и прошел в угол комнаты.
— Кстати, — обронил полковник, — угадай шифр, тогда я тебя все же представлю на доске почета.
— Эка сложность, — дернул плечами Пшибышевский, возясь с могучим сейфовым замком, окрашенным казенной синей краской. — Или я не хакер в душе?
Набрав комбинацию 1937, он вытащил на стол маленькую бутылку водки без этикетки, граненые стаканчики и аккуратно нарезанную финскую сырокопченую колбасу на пластиковой одноразовой тарелке.
Чокнулись.
— Отступать нам, капитан, некуда, — заметил полковник, скривившись от могучего глотка, словно от зубной боли. — Позади Москва. Да и наступать, в сущности, тоже. Вот тебе и вся военная тайна. Через это мы были, есть и будем непобедимы.
И он погладил бутылку с горючим «главной военной тайны».
— Старая шуточка, — поморщился Стас. — Она уже и на телеэкране звучала, правда, в другой упаковке.
— Но ты-то попался, — по глазам полковника угадывалось, что тяжесть трудового дня медленно покидает измученное тело. — Значит — враг не пройдет, пока ищет иные секреты. Обойдется без тебя родимая контрразведка.
Стас задумчиво теребил зубами колбасный кружок.
— Профиль конторы действительно как-то связан с исследованием паранормальных явлений? — наконец выдавил он давно вертевшийся на языке вопрос.
— А что не является паранормальным в нашей действительности за последние два десятка лет? — ответил вопросом на вопрос полковник.
— И все же…
— Мы вобрали в себя те отделы комитета, которые работали с так называемыми «пограничными» научными областями, если говорить казенным языком… — Полковник потянулся было к бутылке, но потом резко изменил траекторию движения ладони и хапнул со стола минералку. — Дела, подобные этому вашему «фестивалю», — как раз наши.
— А что, было что-то похожее? — Стас наконец принял решение и стал яростно жевать нелюбимую колбасу.
— Всякое бывало, а то ли еще будет… — Полковник поднялся. — Пойдем, я покажу тебе кое-что интересное.
Пока спускались в подвальные помещения особняка, к ним присоединился давешний Герман. В лифте полковник улучил минутку и ткнул локтем племянника в бок, кивком головы указывая на Германа. Стас округлил глаза и покачал головой.