Ратников помолчал.
— Может быть, девчат вербуют за границу и увозят негласно?
— Ты у меня спрашиваешь?
Ратников сжал зубы, но глаз не отвел.
Приймак посмотрел на него изучающе.
— Ты работаешь на ВВЦ уже неделю, капитан. Где результаты? Смерть сержанта Шагурина — не результат!
Ратников молчал.
— Короче… — Начальник Управления потер лоб ладонью, достал из стола таблетку, положил под язык. — Я закрываю дело. Папа давно интересуется, чем занимается твоя группа, а я не могу прийти к нему и доложить, что мои люди даром едят хлеб. Сворачивайся, капитан. В понедельник положишь на стол подробнейший отчет о работе группы и о причинах гибели сержанта.
— Валерий Павлович, — сказал Ратников просящим тоном. — Товарищ генерал, дайте мне еще неделю. Есть кое-какие соображения, зацепки… Я не хотел говорить раньше времени… Но я попробую потянуть за ниточки и выйти на убийц Вадима… сержанта Шагурина. Похищений на ВВЦ больше не будет, уверяю вас. Тот, кто этим занимался, не станет рисковать, зная о нашем присутствии на выставке. Он будет искать другие каналы и районы…
— Уже нашел, — буркнул Приймак. — Мне доложили, что девушки восемнадцати лет исчезали и в Подмосковье, и на Псковщине, и в Ярославле, и в Новгороде. Так что это дело крупней, чем мы думали, капитан. Тем не менее по какой-то причине Папа требует не вмешиваться… — Валерий Павлович замолчал.
— Директор знает о похищениях?
— Я лично докладывал ему об этом, без подробностей, не сообщая о твоих оперативных разработках, но он мне заявил… Короче, капитан, ты все понял, иди и разбирайся со всеми службами по поводу гибели сотрудника. Потом отзывай своих пинкертонов.
— Это неправильно, — покачал головой Ратников. — Папа не может запрещать нам делать свое дело, на него явно кто-то давит.
— А если и так, то что? Наше дело исполнять приказы.
— Наше дело — честно служить Отечеству.
Генерал усмехнулся.
— Что-то раньше ты не произносил таких высокопарных слов, Терентий Георгиевич. Патриотизм — это хорошо, да только за ним часто прячется меркантильный расчет. Если бы у тебя был план…
— У меня есть план, Валерий Павлович. Если бы еще знать, кто надавил на Папу, кто ему звонил…
— Ему многие звонят: президент, министр обороны, премьер, начальник президентской администрации, мали ло кто еще.
Ратников подобрался.
— Савагов встречался с Калошиным.
— Ну и что?
— Но до этого ни один из замов гендиректора ВВЦ и даже он лично не встречались с начальником администрации! Это не их уровень.
— Ерунда! Калошин имеет право вызвать любого…
— В том числе Папу.
Генерал подвигал языком таблетку во рту, задумался.
— Дайте мне дней пять-шесть, Валерий Павлович. Если ничего за это время не произойдет, я готов понести любое наказание.
— Это за нами не заржавееет, я и так должен буду наказать тебя за допущение гибели сержанта… Ладно, иди работай. К пятнице положишь мне на стол голову того, кто крадет девочек… или свою.
— Есть, товарищ генерал!
— Свяжись с Баграмяном, он даст тебе фактаж о пропаже девочек по другим губерниям и вообще по стране. И держи язык за зубами! На ВВЦ мы проводим расследование деятельности мафии, снабжающей деньгами террористов в Чечне. Никакого передела собственности, никаких намеков на Савагова.
— Ясно, товарищ генерал.
— Тогда ступай, Терентий Георгиевич, и будь осторожен. Не нравится мне возросшая активность Савагова… и его босса…
— Курыло?
— Догадайся сам.
Ратников наклонил голову, повернулся и вышел. И только в приемной начальника Управления, пустой по причине выходного дня, вдруг удивился собственной горячности и заинтересованности в продолжении расследования на ВВЦ. Идя к генералу «на ковер», он и не помышлял об этом, интуитивно предполагая, что группу снимут.
«Что ж, взялся за гуж, не говори, что не дюж», — раздался в голове саркастический голос «Я-второго». «Сам дурак», — огрызнулся Ратников, выходя из Управления. «Ну и что ты будешь делать? — не унимался «Я-второй». — Где твой план, о котором ты трепанулся генералу? У тебя же нет никакого плана!» — «Есть», — возразил Ратников, зная, что плана действительно нет. «Ну-ну», — ядовито отозвался внутренний голос, но Ратников его уже не слушал. Сел в машину и поехал на ВВЦ, поглощенный думой о печальной процедуре доставки Вадика в морг и о его похоронах.
Славик ждал его у административного корпуса выставки вместе с Жорой Пучковым.
— Что генерал? Голову не снял? Только погоны?
— Не хами, лейтенант, — буркнул Ратников. — Продолжаем работать. Что у вас?
— Вадика увезли, стандартная процедура. — Славик помолчал, отвернулся. — Я тут все перерою, но гада, его кончившего, найду!
— А ты что здесь делаешь? — повернулся Ратников к Пучкову.
— Громов сидит дома, никуда не выходит, — ответил Жора. — Пашин с женой был в деревне Парфино, что на Ильмени. Что он там искал, неведомо. Оставил жену дома, поехал в Институт истории, сидит в архиве.
— Какой институт? Их у нас два или три.
— Институт российской истории Академии наук, что на Ульянова, девятнадцать.
— А жена?
Жора пожал плечами.
— За ней Анна присматривает. Да кому они нужны, не понимаю? Они же никакого отношения к ВВЦ не имеют, кроме того, что их приятель работает телохраном директора.
Славик посмотрел на Ратникова.
— Действительно, командир, чего мы их пасем? К окружению Савагова ни Пашин, ни Громов не принадлежат, а их случайное пересечение с телохраном Савагова…
Зазвонил мобильник. Ратников жестом остановил лейтенанта, включил телефон.
— Командир, это Анна. Тут интересное кино начинается. Жена Пашина вышла из дома, по магазинам вроде как решила пройтись. Так вот за ней явно увязался «хвост».
Ратников думал ровно две секунды.
— Где ты?
— Сокольники, на пересечении Большой Тихоновской и Большой Ширяевской.
— Едем! Жди, ничего не предпринимай. — Ратников посмотрел на Славика. — Остаешься за старшего. Жора, поехали.
— В чем дело?
— За женой Пашина следят. Выясним кто и сообщим.
Они сели в машину Терентия, и Ратников снова погнал свою серую «Харизму» по улицам Москвы, чувствуя необычное возбуждение. Интуиция подсказывала, что появился некий след, хотя и неизвестно куда ведущий.
Однако добраться до Сокольников вовремя они не успели. При подъезде к Большой Тихоновской снова зазвонил мобильный телефон: