Хотя, наверное, он и сам сейчас выглядит не лучше… Великие боги, ой-ой-ой — это все здешняя медовуха., .
Джереми медленно и постепенно сумел наконец подняться на четвереньки, а потом кое-как встал на ноги, приняв более-менее вертикальное положение. Его шатало из стороны в сторону. В комнате воняло блевотиной. Ну, хорошо хоть, что это вырвало не его, а кого-то другого.
Изо всех сил борясь с тошнотой, нащупывая дорогу руками вдоль стеночки, щурясь от яркого солнечного света так, что глаза его были скорее закрыты, чем открыты, Джереми кое-как дотопал до двери и выбрался на улицу. Ему казалось чудовищно несправедливым, что боги не страдают от последствий обильных возлияний. Но если сам он теперь сделался настоящим богом, — то почему тогда ему сейчас так дурно? А, не важно — лучше поразмыслить обо всем этом как-нибудь в другой раз…
Он сумел правильно сориентироваться и отыскал маленький деревянный домик на заднем дворе — нужник. Чтобы пробраться туда, ему пришлось переступить через двоих местных мужиков, которые крепко спали прямо на пороге уборной. Облегчившись, Джереми вышел из уборной и стал искать дорогу обратно — на деревенскую площадь. Теперь его занимало только одно — парню хотелось поскорее утолить ужасную жажду, попить воды из местного священного источника. Когда Джерри добрел до площади, он обнаружил, что какая-то святая женщина успела заварить крепкий чай.
Пытаясь в подробностях вспомнить все, что происходило на вчерашней вечеринке, Джереми никак не мог отделаться от стойкого ощущения, что Карлотта тоже была на этом празднике. Хотя Карлотта, что бы она там ни замышляла, наверняка была сейчас совсем в другом месте — за много миль от деревни Медовары. Наверное, ему просто показалось. Может быть, какая-нибудь, деревенская девушка была похожа на Карлотту и фигурой, и голосом — вот он их и спутал. Правда, Джереми никак не мог припомнить, кто же тогда это был на самом деле.
Ферранте, который тоже притащился к источнику и успел окунуть туда голову, похоже, страдал от перепоя почти так же сильно, как Джереми, — однако умудрялся всем своим видом демонстрировать присущее всем солдатам извращенное чувство гордости таким состоянием. Однако молодой улан был как раз тем человеком, который мог дать хороший, — во всяком случае, дельный — совет насчет того, как бороться с похмельем. — Когда вы вернулись? — спросил Джереми. — Ученый уже здесь? — Этот Арнобий — тот еще ученый! Можешь мне поверить, из него вышел бы неплохой сержант.
завершилась успешным разгромом врага. Арнобий и его наспех собранный отряд добровольцев вернулись в деревню Медовары примерно за час до захода солнца. Довольный Ферранте красочно описал, как один из местных парней, побывавший в этом славном походе, с гордостью показывал всем скальпы и отрезанные уши убитых бандитов, которым, конечно же, не удалось уйти от погони.
Когда Джереми наконец увидел Арнобия, ему подумалось, что коллеги ученого из Академии ни за что бы его сейчас не узнали. Арнобий выглядел усталым, но грозным, заправским воякой. За поясом у него торчал боевой топор, лицо заросло бородой, одет он был во что попало — в случайные вещи, снятые с убитых бандитов. Ученый хмурил брови и недовольно бормотал о том, что одному негодяю, похоже, все-таки удалось ускользнуть. Деревенские парни, которые ездили с ним в этот поход — горсточка молодежи, жадной до рискованных приключений, — относились теперь к Арнобию с превеликим уважением. Перемены в облике и поведении Арнобия были столь значительны и заметны, что Джереми даже подумал — а не достался ли ученому откуда-то кусок Лика Марса? Но левым глазом юноша совершенно ясно видел, что ничего подобного с Арноби-ем не случилось. И, кроме того, — если ученый и обладал какими-то сверхъестественными силами, то до сих пор это никак не проявлялось. Просто на самом деле он был совсем не таким человеком, каким его все привыкли считать. Арнобий сказал Джереми: — Надо было мне взять тебя с собой, Джонатан, да я вовремя об этом не подумал. Ну, ничего. Мы и без тебя отлично справились.
С утра Джереми пришлось заняться одним неотложным делом, крайне нежелательным для человека со слабым желудком. Еще вчера поселяне собрали на улицах больше дюжины мертвых бандитов, которые распухли от пчелиного яда до такой степени, что даже собственные матери их теперь не смогли бы узнать. Тела разбойников сложили в одном месте и хорошенько прикрыли, но сегодня утром надо было свезти их на тачках для удобрений куда-нибудь подальше от деревни и там прикопать. Трупы бандитов отправили на деревенскую свалку, где громоздилось множество мусорных куч разной высоты и давности, там поснимали с тел все сколько-нибудь ценное и зарыли трупы в одной общей яме. Над братской могилой неудачливых разбойников не поставили никакого памятного знака. Зато нескольких погибших поселян провожали в последний путь с соблюдением всех сложных, тщательно продуманных погребальных церемоний. Не случайно в торжественном действе, состоявшемся вчерашней ночью, участвовали все до единого жители деревни.
За пятью или шестью поселянами, получившими серьезные ранения, заботливо ухаживали лекари и повивальные бабки.
Джереми то и дело слышал восхваления и благодарственные молитвы Аполлону, который считался покровителем разнообразного домашнего скота, — а пчелы, несомненно, тоже относились к домашним животным. Но со временем юноша понял, что никто из поселян даже не догадывается о том, какую важную роль он, Джереми Редторн, исполнил во вчерашнем действе. Никто так и не узнал, как здорово он помог Аполлону покарать святотатцев. Что ж, от этого открытия у Джереми стало только легче на душе.
Вскоре в деревне вновь установился прежний порядок, хотя чуть ли не половина жителей все еще горестно причитали, исполненные скорбью и гневом. Прочие, чтобы как-то дать выход своим чувствам, принялись громко играть на музыкальных инструментах и танцевать. За следующие несколько часов вернулись домой почти все поселяне, успевшие убежать, когда разбойники напали на деревню. Они с содроганием слушали рассказы об ужасах и жестокостях, которые творили здесь разбойники, и о настигшем их страшном возмездии. К полудню было приготовлено торжественное угощение — согласно местному обычаю.
Двое или трое поселян ушли перед самым рассветом к ульям, которые размещались довольно далеко от деревни. Нужно было успокоить растревоженные рои, чтобы пчелы снова занялись обычным мирным трудом. Когда пчелы чем-то сильно обеспокоены, это плохо сказывается на производстве меда, — а ведь вся деревня медоваров существовала исключительно за счет его продажи.
Этим утром Джереми снова увидел Катерину Мирандолу. Почти весь вчерашний вечер и ночь она, как видно, провела у себя дома, с родителями. Лицо у девушки припухло от слез, глаза покраснели. Кати горько плакала, сочувствуя нескольким своим подружкам, которые пострадали гораздо сильнее, чем она. Поздоровавшись, Джереми обнял девушку, и она тихонько всплакнула, уткнувшись лицом ему в плечо.
Кати рассказала, что молодой человек, который раньше ухаживал за Фран — той девушкой, которую несколько раз изнасиловали бандиты, — теперь старательно ее избегает и держится с ней очень холодно. Как видно, она больше для него не желанна. — Ему должно быть стыдно, — так относиться к бедной девушке! — Да, конечно… Но с этим уже ничего не поделаешь.