— Эдди! — услышал я ее крик.

Я уже снова терял себя, уходя, уплывая куда-то. Ее голос удалялся. Тело мое обмякло и все вокруг стало серым. Потом, жизнь как бы вновь зашевелилась во мне и на глаза набежали тени.

Прошло еще много времени, прежде чем я вздохнул и посмотрел вверх. Надо мной было лицо Лиги, брови вытянуты в одну линию, что означало выражение удовлетворения, в то время как она изучала меня.

— Как вы себя чувствуете? — спросила она.

Я тряхнул головой и похлопал себя по животу. Неприятные ощущения пропали.

— Прекрасно, — сказал я, потягиваясь. — Что произошло?

— Вы не помните?

— Я помню, что был где-то в другом месте, в чужом теле.

— В чьем?

— Эдгара Алана По.

— Того, о котором вы спрашивали монсеньора Вальдемара?

Я кивнул.

— Мы проделали обратный путь. И держу пари, что он был здесь, в моем теле, пока я находился у него.

Теперь была ее очередь утвердительно кивнуть.

— Да, — сказала она, — и он был похож на наркомана, пьяного или сумасшедшего. Было не просто удержать над ним контроль и отправить обратно.

— Почему именно он оказался на моем месте? И часто ли происходят подобные перемещения?

— Я в первый раз наблюдала что-нибудь подобное. Это был очень странный человек. У меня было чувство, словно я разбудила какие-то темные силы.

Я уже решил, что для одного утра впечатлений уже достаточно, и не стал спрашивать о ее опыте в области темных сил.

— Он спрашивал об Энни, — продолжала она, — и говорил что-то о струнах своего сердца, звучащих как лютня. Если он не сумасшедший, тогда, должно быть, поэт. Но меня интересует, в котором из вас заключено то, что привело к такому перевоплощению.

Я пожал плечами.

— Подождите. Разве монсеньор Вальдемар не говорил, что вы — одно и то же лицо? — спросила она. — Это могло бы объяснить сущность явления.

— Как всякая метафизика, такое объяснение не имеет практической ценности, — сказал я. — Я не сумасшедший и не поэт. Мое сердце — не музыкальный инструмент. Я просто попал не в тот мир. Думаю, что бедный Эдди По — тоже. Не знаю, как это произошло, но думаю, что не последнюю роль играет в этом человек, которого мы преследуем.

— Руфус Грисуолд?

— Думаю, что да. Да, именно так. Вы его знаете?

— Однажды мы встречались, в Европе. Это было давно. Он опасный соперник в особенном, высоком смысле, как впрочем и в обычном качестве.

— Он, как я понял, немного алхимик?

— Более того, он знаток черной магии того направления, которое мне не известно.

— Элисон думает, что он вмешался каким-то образом в наши отношения с По и Энни, чтобы добиться того положения дел, которое существует сейчас. Используя Энни как связующее звено, он может перемещать нас из привычных нам миров.

Она вытянула руки вперед и встретилась со мной взглядом.

— Не знаю, — сказала она. — Но нахожу эту идею занимательной. Вы мне позволите попытаться узнать об этом чуть больше?

— Пожалуйста.

Я встал.

— Однако… — сказала она.

— Да?

— Я бы хотела каждое утро, приблизительно в это время, спрашивать монсеньора Вальдемара. Привычка ему не повредит.

— Так ли это?

— Даже покойникам нужны устойчивые навыки в работе, — объяснила она. — И думаю, что вы как глава экспедиции должны присутствовать на этих сеансах.

— Думаю, что должен, — согласился я, — к сожалению.

Я направился к двери, остановился у порога.

— Спасибо… за все, — сказал я. — До встречи за завтраком.

Она покачала головой.

— Мне всю еду подают сюда. Но буду рада, если иногда вы составите мне компанию.

— Иногда, — сказал я и вышел. Проход передо мной внезапно наполнился белым огнем.

— Comment? — услышал я голос Лиги, доносящийся издалека, как раз перед тем, как захлопнулась ее дверь.

— Сюда, Перри, — позвал знакомый голос. — Пожалуйста.

Это был голос единственной женщины, ради которой я бы пошел в огонь. Я сделал шаг вперед. Но даже живые иногда могли бы позволить себе немного отдыха и покоя, подумал я, на мгновение позавидовав Вальдемару.

4

…И я бросился вниз по коридору огня, похожему на туннель из расплавленного серебра или тающую ледяную пещеру. Энни звала, и казалось, что она где-то рядом, всего в одном пролете от меня. Но я повернул, взобрался наверх, снова повернул за угол и… только яркое мерцание, почти пульсация. И опять казалось, что она где-то совсем рядом, но не ближе. Я опять поднялся наверх.

— Энни! — прокричал я наконец. — Где ты?

— Там же, где и всегда, — ответила она неожиданно более высоким голосом. — На побережье.

— Я не могу найти тебя. Мне кажется, я заблудился, — крикнул я.

Внезапно пламя расступилось. На мгновение я унесся назад, в давно прошедший день. И не казалось необычным, что Энни, еще маленькая девочка, стояла возле кучи из веток кустарника, держа в руке сверкающую раковину, а позади нее справа виднелась полоска волновавшегося океана.

— Энни! Что случилось? — воскликнул я.

— Это Эдди, — сказала она, — Эдгар Алан…

— По.

Она нахмурилась, потом кивнула. — Да, — согласилась она. — По тоже. И он отказывается от нас. Он уходит, и это ранит.

— Не понимаю. Что могу сделать я? — спросил я.

— Поговорить с ним. Сказать, что мы любим его. Сказать, что мы существуем. Сказать…

Пламя снова сомкнулось, пряча ее от моего взгляда.

— Энни!

— Я не могу больше оставаться! — едва донеслось до меня.

— Как мне помочь тебе? — крикнул я.

Я почувствовал, как что-то шевельнулось у меня в руках, потом земля заходила под ногами, плечи словно опутали веревками, а языки белого пламени касались меня наяву.

— Энни!

Я словно бы услышал начало ответа, но это оказался всего лишь крик птицы. Впрочем, это мог быть и удар грома, знаменовавший собой коренные перемены. Мгновенно пламя оказалось полотнищем паруса, полоскавшегося на ветру, то, что трепетало у меня в руках, было канатом, ведущим к ближайшей мачте. Ноги мои стояли на другом канате, который вибрировал подо мной, послушный качке судна. От высоты, на которой я оказался, мне стало не по себе, и рука моя еще сильнее вцепилась в канат. Я всегда побаивался высоты, и оказавшись в это ветреное, возможно предгрозовое, утро в таком положении, я основательно встревожился.