Энкид пожал плечами.
– Я не знаю. Этот-то делал вид, что совсем меня не замечает. Может, и вправду не замечал. – Энкид немного подумал, затем спросил: – А что тут говорили о другом поручении? Говорили так, словно оказывали тебе великую честь.
– Мне тоже так показалось. Ладно, я не сомневаюсь, что скоро мы узнаем, что на уме у великого Вестника.
– А что насчет награды? Думаешь, дадут?
– Думаю. Он сказал – очень скоро. Ладно. Правда, для бога это самое «очень скоро» может растянуться на сотню лет. Да ладно, ну его. Почему он просто не может прямо ответить?
Энкид испуганно огляделся.
– Геракл, осторожнее! Он может услышать тебя!
– Ну и пусть. Я ничего такого не говорю. Боги – это лишь люди в личинах. Кстати, ты только минуту назад сетовал, что он не обращает на тебя никакого внимания.
– Да, но…
Чем больше я раздумывал надо всем этим, тем больше меня это раздражало.
– Я уже сказал тебе, Энк, что не стану ждать подачки, как слуга в конюшне. Если Зевс и правда мой отец, это должно что-то значить. Я сыт по горло этим ползаньем по болотам, горам и зарослям. Мне надоело бесконечно гоняться за чудовищами.
Энкид вздохнул.
– Ладно, Гер, как скажешь. Но что мы будем делать? – И тут он просиял. – Я знаю, что бы я сделал, будь у меня выбор. Если бы мы могли присоединиться к аргонавтам! Так Ясон называет своих спутников.
Та же мысль теплилась и в моей душе. Конечно, мы могли отправиться домой, но я никогда всерьез не думал о возвращении в Кадмею, где меня наверняка женили бы против воли или отправили в армию, поскольку мне уже было шестнадцать. А может, и то, и другое.
Редкие новости, доходившие до нас с родины, говорили, что война – думаю, та же самая – все еще была в разгаре и расползалась, как какая-то затяжная кожная болезнь. Мы также узнали, что все настолько устали от бесконечных стычек, бесконечных списков убитых, что вскоре будет заключен хоть какой-то мир. Мне уже было под семнадцать лет, и вернись я домой, никто не стал бы противиться тому, чтобы мне дали оружие, раз армия сражается с врагами.
Но я не желал снова подчиняться воле приемного отца или матери. Зайдя так далеко, я хотел сделать все, чтобы узнать истину о моей связи с Зевсом. Какой бы ни оказалась эта правда, боги явно интересовались моими деяниями. У Гермеса был впечатляющий вид, чтобы не сказать большего, но я все равно не испытывал благоговения, и мне хотелось, чтобы он перестал мне приказывать и чтобы я мог жить так, как хочу.
Меркурий, кажется, считал, что я не смогу этого сделать, даже если попытаюсь. И, как оказалось, он был прав.
Войдя в преуспевающую, многолюдную харчевню вместе с Энкидом, хвостом тащившимся за мной, я положил на стол две мелкие монетки из наследия Ящера. И тут хорошо одетый молодой человек сообщил мне, что он уже заказал всем выпивку и я могу не тратиться. Его сложение, самоуверенное поведение и юный задор сказали мне, что он, наверное, один из героев. Когда я поблагодарил его, он подошел ко мне, беспечно обнимая хихикающую служанку и таща ее за собой, причем он этого даже не замечал.
Оказавшись рядом со мной, он назвал себя. Его звали Мелеагр.
– Приятели зовут меня Мел.
Моя рука утонула в его огромной ладони.
На мгновение мне почудилось что-то знакомое в его зеленоватых глазах, и я попытался вспомнить, не видел ли я его раньше. Вряд ли. Он тоже никогда не бывал в Кадмее, по крайней мере, он так мне сказал, а уж я в детстве вообще мало где бывал.
Он сказал, что ему указали на меня как на того парня, который привез гигантского, чуть ли не волшебного вепря в город, и ему хотелось знать, так ли это.
Когда я сказал, что так, Мелеагр заявил, что он тоже опытный охотник на кабанов, причем даже весьма известный. У него были некоторые вопросы о веревках, узлах и прочем, на которые я постарался ответить. У него был странный акцент, но с небольшим усилием я понимал его. Я как мог постарался объяснить ему все касательно вепря, но в общем гвалте (харчевня начала заполняться людьми) я не был уверен, что он все расслышал или понял.
Мы говорили уже несколько минут, когда он вдруг замолк и приложил руку ко лбу, словно у него заболела голова.
– Геракл, Геракл… вроде бы я уже слышал это имя.
– Да? Может, в связи с тварью, именуемой гидра? Или львом?
Похоже, Мел понятия не имел, о чем я.
– Ты собираешься вместе с нами в путешествие? – спросил он. – То, которое затевает Ясон. Может, я потому и помню твое имя, что оно было в одном из списков.
– Не знаю, поеду я с вами или нет. Расскажи мне о путешествии.
Но тут какой-то молодой человек, равный Мелеагру по геройскому телосложению, что-то проревел ему с другого конца харчевни, Мелеагр снова повернулся к шумной толпе и не услышал моих слов.
К тому времени передо мной поставили в кружке незнакомый мне пенящийся напиток. Я был молод, но, оглядевшись по сторонам, увидел, что среди посетителей есть люди и помоложе меня. Осторожно попробовав напиток, я напомнил себе о том, что не должно повториться того, что случилось, когда я напился вина у кентавров.
В дальнем конце залы на возвышении плясали две женщины, постепенно снимая с себя одежды. Завсегдатаи подбадривали их криками и свистом. Даже мне было видно, что они плохие плясуньи, да и музыка плоха, но тела их были молодыми, упругими и здоровыми, и это зрелище грозило поглотить меня полностью. На нашем пути нам очень редко приходилось делить ночлег с женщинами.
Мелеагр снова повернулся ко мне, и вскоре я узнал, что он из знатной семьи, живущей близ Иолка. И снова упомянул, что он известный охотник на кабанов. Наверное, это объясняло его любопытство. А у меня все крепло впечатление, что я где-то уже видел эти зеленоватые глаза. А он все продолжал задавать вопросы.
– А что, кстати, случилось с тварью? Где она сейчас? Я говорил с некоторыми людьми, что были на площади, когда ты привез животное, но все рассказывают разное. Один сказал, что ты продал его мяснику.
– Боюсь, нескоро ты обнаружишь его мясо в котле. – Я сделал еще один большой глоток из кружки. Глаза мои не могли оторваться от извивавшихся женщин.
– Тогда где?
– Я продал его за хорошую цену. – Позже я понял, что меня слышал не только Мелеагр.
– Все же хотел бы я знать, где мы с тобой встречались раньше? – сказал Мел. Затем, словно из любопытства знатока, он снова стал расспрашивать меня о подробностях охоты и ловли вепря. Отвлекшись на плясуний, я отвечал на его вопросы честно, как мог, но я видел, что ему трудно было понять. Естественно – он же думал, что смертный не может быть настолько силен, чтобы взять этого зверя так, как это сделал я.
Когда Мелеагр, забыв на время о вепре, стал расспрашивать меня просто о жизни, я постарался объяснить ему свое недовольство.