Ларец стоял в ящичке или нактоузе почти в самой середине лодки, и его четыре стороны были магически связаны с соответствующими сторонами света.
Когда я первый раз близко наклонился над ларчиком, я услышал откуда-то тоненькое гудение. Я испуганно отдернул голову и огляделся, подняв руку, чтобы прихлопнуть огромное насекомое, но никого не было видно.
– Ты слышишь гудение, Гер? – ухмыльнулся Энкид. – Я тоже его слышал. Но никакого вреда от него нет.
И тут меня осенило.
– Владыка Гермес сказал, что оставляет нам духа для помощи в управлении лодкой. – Пока я говорил, гудение резко взлетело вверх и оборвалось.
Мой племянник был скорее заинтересован, чем испуган.
– Что он будет делать?
– Надеюсь, немного. Разве что нам понадобится его помощь. – На самом деле я знал о таких существах не больше, чем Энкид, но мне хотелось быть убедительным. – Попробуй опять воспользоваться ларчиком – чем меньше нам будет нужна помощь, тем лучше.
Он последовал моему совету, да так успешно, что мы оба на время забыли о нашем невидимом спутнике.
Мои же главные заботы касались таких основополагающих и важных вещей, в которых дух вряд ли мог мне помочь. И уж точно не мог помочь Энкид. Все великие дела в моей жизни касались меня и богов. Я все перебирал в уме те факты, в которых я был уверен, и те, о которых лишь подозревал, судя по моей жизни. И то, что может со мной приключиться в будущем.
Какие бы в свое время ни терзали меня сомнения насчет того, что моим отцом действительно был Зевс, для них оставалось все меньше места – откуда еще могли взяться мои невероятные способности? И все соглашались в том, что у Громовержца по миру разбросано несметное число детей и что полным-полно более дальних потомков, явившихся последствием его извечной безудержной похоти. Но, согласно легендам, он редко проявлял интерес хоть к одному из своих потомков, если таковое вообще было. Так что я был не слишком уверен в том, что Вестника с приказаниями ко мне посылал именно Зевс и что именно он подарил мне чудесную лодку. Меркурий говорил с властностью божества и ясно дал мне понять, что это именно Зевс, но можно ли доверять богу воров и торговцев?
Вскоре я поделился своими мыслями с Энкидом, который все приставал ко мне, чего это я такой молчаливый и задумчивый. Мы с племянником думали – вдруг однажды нам доведется говорить с Гелиосом-Солнцем или, может, с самим Аполлоном. Или Герой и Афродитой.
Боги, как всегда, давали неистощимую пищу для разговоров.
– Гер? Я тут подумал…
– О чем?
– Если твой отец… ну, ты понимаешь, о ком я… то почему он гоняет тебя по свету и заставляет вышибать мозги из чудовищ? Он же мог бы их просто прикончить ударом молнии.
– Да откуда мне знать? Почему он потребовал, чтобы мы приволокли вепря живьем, если он все равно собирался его уничтожить? Может, ему просто забавно на все это смотреть. Он никогда ничего мне не говорит.
– Однако ты так стараешься выполнить то, что он от тебя хочет.
– Ну, он мой отец. Хотя с самого рождения я от него ни словечка не слышал.
– Да знаю я, ты мне все время об этом талдычишь.
На этом наша тогдашняя беседа окончилась.
– На Крите живет Минотавр, – заметил Энкид после задумчивого молчания.
– Опять? Ты что, пропустил мимо ушей то, что говорил Дедал, да и Гермес тоже? Когда мы доберемся до Крита, лучше не произносить имени Минотавр. Он – царевич Астерион, брат царицы Федры и, как и я, сын Зевса. И Гермес хочет, чтобы я с ним поговорил.
– А у него вправду бычья голова?
– Похоже на то.
– А говорит он как человек? И ты должен просто побеседовать с ним?
– Так я понял.
– А вдруг они ждут, что ты… – не закончил Энкид.
– Чтобы я запихнул Минотавра в клетку и привез его куда-нибудь? Нет, Энк, давай решим раз и навсегда. – И я постарался объяснить племяннику то, о чем рассказал мне Гермес.
Когда я закончил или думал, что закончил, мы некоторое время молчали. Затем Энкид сказал:
– А на Крите все, наверное, по-другому. Так, Гер? Владыка Гермес сказал, что нам там никого не надо убивать. Сколько мы там пробудем?
– По мне, так если никого не придется бить палицей, это хорошо. А если никто не попытается стукнуть меня – еще лучше. Не знаю, сколько мы там пробудем.
Опять повисло долгое молчание, затем мой спутник сказал:
– А вот где сейчас Ясон со своими друзьями?
Я повернулся и посмотрел в пустое море.
– Думаю, за много миль отсюда. И все время удаляются от нас. По мне хорошо бы, чтобы они все плыли и плыли, пока не свалятся с края земли.
– А здорово было бы, если бы они увидели нас в этой лодке. Готов побиться об заклад – мы могли бы ходить кругами вокруг «Арго».
Даже двое таких несведущих в морском деле, как мы с Энкидом, не могли не понять, насколько чудесной была «Небесная ладья». Чем больше мы узнавали о ее возможностях, тем сильнее воодушевлялся Энкид. Он был просто очарован ей и порой прямо-таки исходил восторгом.
– Они дали ее нам. Они просто дали ее нам! – и он гонял ее кругами по поверхности спокойного Великого моря, а чайки вились у нас над головами, поскольку зрелище было для них невиданное.
– Просто дали ее нам? Нет. Это часть награды, ты что, не слышал? – Мой взгляд блуждал по пустому окоему, где небо смыкалось с водой. Под конец я добавил: – А когда мы доберемся до Крита, Гермес снова явится перед нами и скажет, что от нас требуется не просто поговорить с Астерионом. Что-нибудь трудное и опасное. Ладно, ложись на прежний курс.
– Трудное и опасное? А что это может быть? – Он неохотно повиновался моему приказу.
– Не знаю, что и почему. Я знаю только одно, что великий бог Зевс никогда – никогда! – не обращал на меня внимания. До недавнего времени, всего каких-то несколько месяцев назад было так. И тут добрый старый папа внезапно решает, что мир страдает от засилья чудовищ. И что я, один из его бесчисленных ублюдков, один из миллиона тех, кого он и не видел никогда, должен этот мир от них очистить. И чтобы немного подхлестнуть события, он посылает ко мне одного из своих приспешников, чтобы тот дал мне эту лодку.
– Ну, ты и страшилки рассказываешь, Гер!
Невзирая на то, что при нашем отплытии небо и море хмурились, погода еще много часов оставалась хорошей. И если Посейдон и не принадлежал к числу богов, помогавшим нам, он не был нам и врагом.
Когда мы уже довольно давно потеряли из виду берег и все другие суда, я еще раз склонился над путеводным ларчиком (Энкида пришлось для этого почти оттаскивать от него) и при помощи его волшебной силы вызвал видение того места, куда мы направлялись. На сей раз я не слышал никаких звуков со стороны нашего незримого спутника.