По спине у Гектора побежали мурашки.
— Хаким-мореход, — повторил он. — Это тот корсар, который взял меня в плен.
— Не держи на него зла. Похищение людей — основная часть его дохода, и он достаточно приличный человек.
Гектор старался, чтобы голос его звучал твердо.
— А я смогу как-нибудь встреться с ним?
Аллен настороженно взглянул на него.
— Ты ведь не собираешься ему мстить, а? Я бы не советовал.
— Нет, нет. Я только хочу задать ему пару вопросов. Как вы думаете, когда Хаким-мореход будет здесь опять?
— Невозможно сказать. Он приходит и уходит, когда ему вздумается. Он может появиться на следующей неделе, в следующем месяце или, может, вообще никогда, если утонет в море или умрет от чумы. Но у него есть одно свойство — там, где начинается война, он тут же появляется и первым приходит в порт с трофеями.
Гектор лихорадочно соображал, пытаясь найти еще какую-нибудь нить, которая могла мы привести его к мореходу.
— А порох, который он продает императору? Откуда он берет его?
— Думаю, у него хорошие связи на побережье Испании. Там множество маленьких бухточек, где можно назначить встречу с теми, кто не прочь продать боеприпасы по самой выгодной цене, и их не волнует, куда пойдет это оружие и этот порох.
— Но вы же говорите, что это порох французского производства. Как может Хаким его добывать?
— Пистольный порох — ценный товар. Он может пройти через несколько рук, от одного контрабандиста к другому, пока не попадет к кому-то вроде Хакима, у кого есть постоянный рынок сбыта для этого товара.
— И вам совершенно неизвестно, где могут быть эти контрабандисты и как они связываются с корсаром?
Оружейник испытующе посмотрел на Гектора.
— Зачем тебе так нужно встретиться с Хакимом?
— Он может помочь мне найти мою сестру. Ее захватили тогда же, и с тех пор я ничего о ней не слышал. Я поклялся, что найду ее.
Аллен немного подумал, а когда заговорил, в голосе его звучало сочувствие.
— Хотел бы я тебе помочь. Я знаю Хакима с давних пор, когда он пришел сюда, чтобы продать дрянные мушкеты. Я как-то спросил у него, не может ли он обеспечить мне поставку лучшего пороха, а он сказал, что посоветуется с каким-то человеком, кого он назвал то ли Тизонни, то ли Тизоном, не помню. Он никогда больше не упоминал этого имени, а я никогда не слышал о нем, во всяком случае в этих краях. И если контрабанда — основное ремесло этого Тизонни или Тизона, то это скорее его кличка, а не настоящее имя. Тогда отыскать его будет еще труднее, чем самого Хакима.
Гектор и оружейный мастер вернулись в оружейную, где увидели Дана, осматривающего мушкет из коллекции.
— Что ты о нем думаешь? — спросил Аллен.
— Именно такие ружья в ходу у меня на родине, среди моего народа. Я не думал, что найду здесь такое. Этому ружью по меньшей мере пятьдесят лет. У него старинный фитильный запал, — заметил мискито.
— Воистину, это так. Ты имел дело с ружьями?
— Дома на родине и немного в мастерской Галерного корпуса короля Людовика в Марселе.
Мастер-оружейник довольно фыркнул.
— Сболтнул лишнего, вот теперь и поработаешь. Помогать мне стряпать эту самую бомбу — толку мало, от тебя будет куда больше пользы, если ты присмотришь за английскими парнями здесь, в оружейной. Покажешь им, как чинить старое оружие. А твой друг-француз и этот немой бедолага пусть тебе помогают. Тем временем Гектор поможет мне соорудить для Мулая стенобитное орудие.
— Может, мне стоит для начала поговорить с другими уцелевшими, — предложил Гектор. — Они дойдут до Мекнеса через пару дней, и тогда я смогу расспросить их и получить какие-либо новые сведения. Они все сделают, чтобы поскорее освободиться. Мулай уже назначил меня посредником на переговорах об их выкупе.
— Именно такая причудливая мысль может развлечь императора, — согласился Аллен. — Наш друг Диас сообщит нам, когда прибудут пленные с галеры и где их поместят. Он бывает здесь почти каждый вечер, потому что ему и его дружкам по душе мой бренди.
* * *
Прошло еще несколько дней, когда Диас наконец доложил, что комит Пьекур и другие пленники с «Герасима» добрались до Мекнеса. Их поместили вместе с дворцовыми рабочими в камеры, встроенные в аркаду под дорогой, ведущей к королевским конюшням. На другой день к вечеру, когда все рабы возвращались с работ, Гектор отправился на поиски своего бывшего хозяина. Идя вдоль ряда из двадцати четырех арок, он заметил хорошо узнаваемую фигуру Якупа, начальника гребцов. Турок-отступник сидел на корточках, прислонившись головой к каменной кладке колонны, поддерживающей дорогу. Он был обнажен до пояса. Крест с раздвоенным основанием на его лбу был отчетливо виден. Когда Гектор подошел, из арки появились еще два человека, занятые разговором. Один — высокий, аскетического вида, и Гектор его не узнал. У другого была светлая кожа и низко подстриженные рыжеватые волосы. Это был Пьекур. На обоих были просторные рубахи и хлопчатые штаны — одежда рабов.
— Добрый вечер, комит, мне бы хотелось кое о чем переговорить с вами, — тихо сказал Гектор.
Вздрогнув, Пьекур прервал разговор и круто повернулся. При этом косые лучи вечернего солнца упали на лицо его собеседника, и Гектор увидел, что это, изначально красивое, лицо с правой стороны, от глаза и донизу, обезображено россыпью маленьких темно-синих пятнышек.
— Кто вы? — спросил Пьекур. Мгновение спустя в глазах его мелькнуло узнавание. — Ты ведь с галеры, а? Средний гребец, третья скамья, левый борт.
— Так точно, комит, — сказал Гектор. — Но теперь я состою на службе у мастера-оружейника и литейщика его величества Мулая Исмаила.
Рот Пьекура скривился в издевательской усмешке.
— Подумать только, мы уже встречались с твоим товарищем по скамье, темнокожим. Он расспрашивал нас сразу после того, как нас взяли в плен. Значит, еще одна из моих собак уцелела. Чего тебе нужно?
— Мне нужно поговорить с человеком, который занимался мортирой на «Святом Герасиме», а также с капитаном и всеми, кто может сообщить сведения об этом орудии.
Лицо Пьекура осталось бесстрастным.
— В таком случае тебя ждет разочарование. Мортирщика и капитана здесь нет. После того как галера затонула, капитан взял две корабельных лодки и направился на запад вдоль берега искать помощи. Бомбардир отправился с ним.
— А нет ли кого-нибудь еще, кто мог бы дать мне какие-нибудь сведения о мортире? Это помогло бы всем. Император расположен миловать тех, кто ему помогает.
— Это недостаточная причина ни для меня, ни для кого-либо другого, чтобы помогать неверным. Напротив, ты оказал бы себе немалую услугу, если бы послал весть в Алжир Ифраиму Коэну, еврею, который занимается выкупами. Как только он узнает, что нас держат здесь, он устроит наше освобождение. Я уже говорил об этом твоему темнокожему другу, и ты можешь получить хорошую награду. Позже ты и твои друзья по третьей скамье могли бы получить королевское прощение от его величества короля Людовика. У меня есть друзья, которые способны это устроить.