Гектора затошнило. Он сжал кулаки и с трудом проглотил комок в горле. Буси спокойно достал белоснежный платок и вытер лезвие. Потом неторопливо вложил меч в ножны и снова занял свое место во главе воинов.
«Великий» не проявил ни малейшего интереса к свершившейся казни. Еще до того как бездыханный труп Окоомы упал, Та-инь спокойно отвернулся и отправился к шатрам, которые носильщики торопливо разбивали на берегу.
— Мне пойти поговорить с ним? — спросил Итон у Пану.
Было видно, как, несмотря на загар, побледнел капитан. Команда «Николаса» разбилась на маленькие группки. Люди шепотом переговаривались, бросали тревожные взгляды на воинов. Четверо островитян унесли труп Окоомы.
Когда Штольк перевел Пану вопрос Итона, тот побелел.
— Ни под каким видом не приближайтесь к Та-иню, пока он сам вас не позовет, — торопливо пробормотал переводчик. — Он сочтет это за оскорбление. Вы и ваши люди не должны никуда ходить, пока он не пожелает с вами говорить.
* * *
В тот вечер на ужин команде «Николаса» достались разве что объедки. Жители деревни сторонились пиратского лагеря и носили свои корзины к шатрам Та-иня. Однако никому из людей Итона и в голову не пришло возмутиться скудостью трапезы. Сгустились сумерки, а они все еще обсуждали, что будет дальше.
— Если бы нам удалось пробиться к кораблю, мы бы наставили на этих мерзавцев пушку, — сказал Штольк.
— Ну и чем мы с ними воевать будем? — немедленно спросили у него. Вопрос задал, конечно, все тот же старый лысый брюзга, которому как будто даже нравилось, что они так влипли.
— Кинжалами и дубинками! Изреель может нас повести. Мы все знаем, как он умеет драться, к тому же, у него есть палаш.
— Этого недостаточно. Видели, как этот владеет мечом?
Но Штолька было не так просто сбить:
— Предположим, нам удастся устранить охрану. И несколько человек доберутся до корабля и привезут наши мушкеты…
На этот раз возразил Итон:
— Их мушкеты — старого образца. Но все равно у наших людей в лодке не будет никаких шансов уцелеть. Они и половины пути до «Николаса» не успеют проделать, как их перестреляют.
Все замолчали. Потом заговорил Арианс:
— Может, попробовать потихоньку в темноте доплыть до корабля, поднять якорь и…
— И улететь на крыльях? — раздался голос из темноты. — Все наши паруса сейчас на берегу, и нам нужен лоцман, который провел бы нас через риф, а еще попутный ветер.
Планы спасения обсуждали до самого утра. Ничего не решили, кроме того, что, пожалуй, Та-иню лучше на глаза не попадаться.
Пробуждение было не из приятных: пираты сразу увидели рыбаков, суетившихся у самой воды. Под руководством буси они спускали на воду три самые большие свои лодки. Вскоре вооруженный отряд отправился на «Николас», и команда с берега смотрела, как чужаки хозяйничают на корабле.
— Эти свиньи, кажется, решили ограбить наш корабль, — с отвращением сказал Арианс.
Солдаты деловито расхаживали по палубе, и спустя немного времени пираты увидели, как они загружают тюки и бочонки в рыбачьи лодки и направляются обратно к берегу.
— Вот сволочи! Они украли весь наш порох! — воскликнул боцман. — Надеюсь, что он окажется слишком мощным для их допотопного старья и что их оружие разорвет к чертовой матери!
— Я все пытался вспомнить, где же видел их эмблему. Теперь вспомнил, — внезапно подал голос Штольк.
Те, кто стоял ближе к нему, выжидающе замолчали.
— Я видел его, когда работал на фактории голландской Ост-Индской компании в Ке-Шо. [15] Туда иногда приходили грузы из Японии. На некоторых ящиках были печати с крестом в круге. Тот же самый знак можно увидеть на больших кувшинах, в каких японцы хранят особо ценные товары. Верно я говорю?
Он посмотрел на Пану. Переводчик как раз подошел к команде «Николаса», и появился он от шатров Та-иня.
— Крест в круге — это мон, это символ клана Симадзу, — объяснил Пану. — Люди из клана Симадзу — владетели этого острова и многих других — всех островов, какие лежат к северу отсюда и до их родины, Сацума.
Наконец-то Гектор все понял. «Николас» наткнулся на остров, находящийся где-то между Японией и Формозой. Эту часть океана, известную своими рифами и мелями, мореплаватели обычно избегали. Вряд ли эти острова можно найти на какой-нибудь карте.
— Как далеко отсюда Сацума? — спросил Гектор.
— Плыть, по крайней мере, неделю, при попутном ветре, — ответил Пану через Штолька. — Симадзу запрещают чужакам высаживаться на своих островах. Люди, населяющие их, — подданные Симадзу.
— Точнее сказать, рабы, — проворчал Изреель.
— Та-инь следует закону собственного народа, — осторожно заметил переводчик. — По-другому он не может. Так велят ему долг и родовая честь.
— Довольно болтать о чести! — грубо прервал его Итон. — Мне наплевать, хочет этот дикарь разговаривать со мной или нет. Пойдемте-ка выясним, что он намерен с нами сделать.
* * *
Шатер Та-иня было легко найти. У входа стояло двое часовых с пиками. На головах у них были металлические шлемы, формой напоминавшие миски, а тело защищали такие же чешуйчатые доспехи. У шлемов имелись козырьки, призванные защищать глаза, а сзади на плечи свисали длинные, подбитые клапаны.
Пану предупредил людей с «Николаса», чтобы слишком близко к «Великому» не подходили. Остановившаяся шагах в пятнадцати от часовых, команда «Николаса» под предводительством Итона и Арианса сейчас напоминала кучку оборванцев.
— Мой отец, когда вернулся после службы в кавалерии Кромвеля, привез домой такой же уродливый шлем, — заметил один из пиратов.
Его товарищ тут же ткнул его в бок, чтобы тот попридержал язык. Занавеска отодвинулась, и появился Та-инь собственной персоной.
На нем были все те же свободные черные шелковые штаны, что и накануне, и жилет темно-коричневого шелка с огромными накладными плечами. На шее правителя на серебряной цепочке болтался круглый медальон со знаком Симадзу. Лицо Та-иня было густо напудрено, но сегодня он вдобавок смазал маслом свою черную косу, туго скрутив и уложив ее на темени. Это шутовское сооружение венчал круглый головной убор из черной газовой ткани, который держался на голове благодаря белой тесьме под подбородком. Та-инь был безоружен, за поясом у него торчал только веер.
Тут же подбежал прислужник со складной скамеечкой, а Пану пал ниц. Та-инь уселся, положил ладони на расставленные колени, выпрямил спину и выкатил грудь, при этом не поднимая подбородка. Так, набычившись, он и смотрел на команду «Николаса». Напуганные люди неуверенно переминались с ноги на ногу. Прошла минута. Та-инь молчал. В его взгляде сверкало презрение. Наконец он заговорил, и казалось, его голос зарождается где-то очень глубоко в груди.