Процедура записи личности с органического мозга на оптэлектронный носитель была неплохо разработана. Можно было предположить, что тут потребуется выполнить ее в обратном порядке. Впрочем, даже если удастся разработать более скоростную методику, это все равно не позволит избавиться от того факта, что поступающие извне сигналы перемешают и уничтожат зачатки личности, которая уже начинает формироваться в развивающемся мозге.
Фрейя утверждала, что, если использовать в качестве матрицы полностью развившийся мозг, весьма велика возможность того, что изначальная структура одолеет ту, которая будет записана сверху.
Или две структуры будут конфликтовать между собой, и получившаяся личность станет своего рода гибридом двух предыдущих. Часть воспоминаний — но скорее всего не все — будет принадлежать исходной личности.
После консультаций с Фрейей (ее требовалось постоянно заверять, что все это обсуждается исключительно как теория) Ник наконец выработал некий план. Он решил использовать приближающийся к зрелости мозг и чередовать периоды глубокого сна — но не анабиоза, — в течение которых мозг сможет расти в органическом смысле слова, с периодами интенсивной загрузки. Сперва на развивающуюся матрицу будут наложены общие контуры желаемой личности, а позже эти контуры будут проработаны поподробнее. Фрейя предупредила, что в процесс неизбежно будут вкрадываться ошибки Возникший в результате человек будет обладать воспоминаниями своего оптэлектронного предшественника-предка, но его нельзя будет рассматривать как точную копию.
— Но точно так же можно сказать, что ни один живой человек сегодня не является точной копией того, кем он был вчера.
— Я очень надеюсь, что на самом деле вы двое все-таки не работаете над этим проектом. Обманывать меня в подобных вопросах — это очень неэтично.
Ник, который уже начал перемещаться по электронной сети, резко обернулся:
— Ты сказала — «вы двое»?
Хоксмур был абсолютно уверен, что ни единым словом даже не намекнул Фрейе на существование электронной версии леди Женевьевы.
— Ну да, — почти небрежно отозвалась Фрейя. Она всегда разговаривала именно таким тоном, если тема разговора не задевала святость жизни. — Я совсем недавно предоставила эту же информацию премьеру Дираку. Полагаю, вы вполне можете ее обсудить.
Состояние эйфории длилось недолго. Вскоре для множества органических людей, находящихся под командованием Дирака, ощущение победы начало сменяться отчаянием.
Но премьер, которого поддерживали Брабант и Варвара Энгайдин, яростно подавлял любое открытое проявление недовольства еще до того, как оно перерастало во что-либо более серьезное, чем шушуканье по углам.
Кенсинг пытался успокоить себя. «Все в порядке, — говорил он себе. — В настоящий момент нет двигателей, способных доставить нас домой. Курьерский кораблик не в счет — ему не пробиться через туманность. А раз мы не можем улететь, то и дергаться из-за этого не стоит. В конце концов, кто-то должен позаботиться, чтобы люди были заняты делом и не падали духом. А кто способен на это лучше, чем Дирак, с его-то опытом лидера?»
С другой стороны, Кенсинг понимал, что, даже если бы «Призрак» был готов к отлету, Анюта — а возможно, и Ховелер — все равно не решилась бы бросить на произвол судьбы биллион протоколенистов.
Кенсингу оставалось лишь надеяться, что со временем отыщется способ высвободить биостанцию из захвата силовых полей берсеркера и починенная яхта отбуксирует станцию домой.
Впрочем, все могло быть и хуже. А пока что берсеркер вел себя тихо, а все системы жизнеобеспечения, как на яхте, так и на станции, работали нормально. Бывает и хуже.
Премьер требовал, чтобы, помимо автоматических систем, как минимум, один человек-часовой постоянно следил, не начинает ли берсеркер проявлять признаки активности. Остальные тем временем, подчиняясь строгому приказу Дирака, занимались укреплением биостанции.
Большую часть времени Анюту Задор и Ховелера занимали попытки навести порядок в каталоге. Двое выживших ученых целиком и полностью были на стороне премьера, поскольку тот заявил о намерении спасти груз биостанции.
Кроме того, Дирак уделял большое внимание созданию относительно безопасной зоны, полностью свободной от любых подслушивающих устройств, которые могли оставить берсеркеры.
Премьер выбрал каюту в центре этой зоны и превратил ее в свою штаб-квартиру.
Тем временем два человека, находящихся на борту станции, по-прежнему подозревались в том, что они являются доброжилами, хотя с момента высадки абордажной группы никто не слышал, чтобы Кэрол и Скарлок в этом признавались.
Дирак хотел разобраться в этой ситуации — очистить воздух, как он выражался. Премьер без особого шума приказал Скарлоку явиться к нему в каюту и привести с собой Кэрол.
Скарлок пришел один. Он перешагнул порог и остановился перед Дираком. Премьер сидел в кресле-качалке и смотрел на гостя. Судя по обстановке, это была одна из самых роскошных кают на станции.
Дирак жестом предложил Скарлоку занять второе кресло. Молодой человек принял приглашение, но вид у него был встревоженный. Он сообщил, что Кэрол отказалась прийти на встречу.
— Понимаете, господин премьер, она плохо себя чувствует.
— Она не пробовала показаться доктору Задор? — В голосе премьера прозвучала отеческая забота. — Или, возможно, она нуждается в помощи медицинского робота?
— Я пытался убедить ее обратиться за помощью, но она отказывается.
Премьер несколько раз качнулся в кресле.
— Ну что ж, пусть пока будет так. Поговорим с вами. — Дирак продолжал покачиваться в кресле. Скарлок обеспокоенно следил за ним. Потом премьер произнес:
— Я прекрасно понимаю, что вы оказались в чрезвычайно трудных обстоятельствах, когда попали в плен к берсеркерам.
— Да, сэр, нам было тяжело.
— Я уверен, что несправедливо будет обвинять вас — любого из вас — за то, что вы сказали или сделали в таких обстоятельствах.
— Совершенно верно, сэр! Чистая правда! Боюсь только, что не все проявят такое понимание. — Скарлок уронил руки на колени и нервно сцепил пальцы.
Дирак поспешил успокоить молодого человека:
— Полагаю, я смогу помочь вам решить проблемы, которые могут возникнуть у вас в отношениях с другими людьми. Я исхожу из того, что мы с вами вполне можем сотрудничать. Поймите, когда мы вернемся на населенные планеты — если вернемся, — вам с Кэрол понадобится вся помощь, которую вы только сможете получить. От клейма доброжила так просто не отмахнешься.
— Да, сэр, я прекрасно это понимаю. Дирак неспешно произнес:
— В настоящий момент мы — все, кто сейчас находится на борту станции, — оказались в ситуации, которая, на мой взгляд, мало отличается от той, в какой находились вы с Кэрол, будучи настоящими пленниками машин. Мы тоже сейчас вынуждены идти на какой-то компромисс с машиной — во всяком случае, на какое-то время. Вы согласны со мной?