Был и еще один повод для беспокойства. А вдруг процесс выращивания тел пойдет таким образом, что Женни получит тело раньше его? Что будет тогда?
Леди Женевьеву, со своей стороны, также посещали периодически возвращающиеся страхи. Она боялась того, что должно было произойти и что произошло с ее проторебенком. Ее и Дирака.
Частью этих чувств были обида и страх, что ребенок каким-то образом станет ее заменой, ее соперником.
Теперь Женевьева все более настойчиво говорила Нику, что она на самом деле боится Дирака. Она будет только счастлива, если никогда больше не увидит своего мужа-тирана.
По большей части Ник охотно верил этим заявлениям — хотя бы по той причине, что они заставляли его чувствовать себя счастливым. И даже в моменты сомнения Хоксмур продолжал неистово надеяться, что эти слова правдивы.
Николас готов был взвалить на себя дополнительные трудности, связанные с добыванием двух тел вместо одного, готов был отказаться от единственного мира, который он знал, и принять таинственное и великолепное бремя плоти. Его решимость поддерживало обещание Женевьевы. Женни ведь сказала, что, если это произойдет, они будут вместе.
Зачем ему тело, если Женни останется бестелесной?
Но отсюда напрашивался и другой вывод. Разве он выдержит, если после обретения тела Женни покинет его?
— Ты вправду хочешь остаться со мной, когда вернешься в свой мир?
— Конечно, Ник.
— Тебе необходимо понять, что если в том мире буду я, там не должно быть Дирака. И наоборот. Пойми это, пожалуйста. Он никогда не согласится стерпеть то, что я сделал. То, что мы с тобой собираемся сделать.
Само собой разумеется, прежде у Ника не было никакого генокода. Программистам, сотворившим неорганического человека, и в голову не приходило двигаться к своей цели таким окольным путем. Сперва, решившись присвоить плоть, Хоксмур готов был удовольствоваться почти любым сколько-нибудь приличным телом. Но теперь Ник решил, что не только можно, но и необходимо воспользоваться помощью экспертной системы и как следует поработать, но подобрать именно те физические черты, которые ему приятно будет иметь, а потом вложить их в подходящую форму или выбрать наиболее похожий образец из запаса наличествующих зародышей.
Конечно, переходя в плотское состояние, ему придется смириться со значительно уменьшившейся скоростью и точностью мышления. С этим ничего нельзя поделать, оставалось лишь сожалеть о неизбежности потерь. Несомненно, в других сферах появятся и приобретения, проистекающие из природы его нового, органического мозга. Но потери были вполне понятны, а приобретения — расплывчаты, едва уловимы. В своем нынешнем состоянии Хоксмуру было сложно не то что четко определить их границы, но и вообще представить эти преимущества.
Само собой, все эти трудности перевешивал тот факт, что, обретя тело, он получит и Женни. Она будет принадлежать ему целиком и полностью, душой и телом. Плотское соитие было глубокой тайной, внушающей благоговейный ужас, и эта тайна пока что оставалась недоступной Нику.
Хоксмуру необходимо было, чтобы его успокоили. Он с мольбой спросил у Женевьевы:
— А ты хочешь быть тем человеком, который научит меня жить в теле? Ты же понимаешь, даже сама идея, сама концепция обладания настоящей плотью для меня является чем-то чужим, малознакомым. Мне потребуется какое-то время, чтобы научиться использовать мышцы вместо мыслей. Я забуду, где нахожусь, стану ужасно медлительным и неуклюжим. Я буду падать, набивать себе синяки и… даже не знаю, что еще будет.
Эти слова вызвали у Женевьевы смех. Ник впервые услышал, как она смеется. Но длилось это недолго.
Приняв этот смех за выражение симпатии, Хоксмур продолжал:
— Я понимаю, что такой образ жизни совершенно естествен для людей. — «Точно так же, как естественно пребывание в материнском чреве или в колыбели, но я туда не хочу», — подумал про себя Ник. — Но все же… Мне может понадобиться обширная медицинская терапия или даже помощь хирурга только для того, чтобы поддерживать свое тело в жизнеспособном состоянии. Может оказаться так, что мне придется провести первый месяц настоящей жизни в медотсеке.
Фрейя Вторая действительно предупреждала Хоксмура, что такое вполне возможно.
Женни поспешила успокоить своего кавалера:
— Я научу тебя, как жить в твоем большом неуклюжем теле. Я научу тебя всему. И я буду заботиться о тебе, когда ты будешь нуждаться в помощи. Ах, Ник… Кстати, ты не нашел для себя какую-нибудь новую модель, которая понравилась бы тебе больше прежней?
Хоксмур действительно успел кое-что подобрать, и теперь предъявил Женевьеве последний вариант его возможной телесной оболочки.
Женни с интересом принялась рассматривать изображение, которое то расхаживало из стороны в сторону, то останавливалось и начинало принимать разнообразные позы.
— Знаешь, Ник, оно выглядит как-то иначе…
— Тебе не нравится? — забеспокоился Хоксмур.
— Нет, оно мне кажется вполне подходящим. Но, кроме того…
— Что — кроме того?
— Кроме того, это лицо что-то мне напоминает. Какого-то человека, которого я видела прежде. Но, насколько я понимаю, моя память теперь полностью преобразована.
— Да-Но если так, то получается, что я должна либо помнить что-то, либо не помнить, а не испытывать этих смутных ощущений…
В том, что Женевьеве показалось знакомым лицо нерожденного человека, было нечто странное. Но случайность и квантовые эффекты могут сыграть шутку с любым мозгом.
Ник почувствовал смутное беспокойство, но постарался заглушить его.
— В большинстве случаев процесс происходит именно так. Во всяком случае, если речь идет о чем-нибудь важном. Я так полагаю. Не хотелось бы тебя беспокоить, но не исключено, что твой мозг мог немного пострадать, прежде чем я успел произвести перезапись. Отсюда и проистекает некоторая неопределенность. Да и процесс перезаписи редко проходит абсолютно безукоризненно. Так что неудивительно, что время от времени могут появляться лакуны.
Но у леди Женевьевы так и осталось смутное и мучительное впечатление, что она уже где-то видела это новое лицо Ника.
Ник, как он думал про себя и несколько раз пытался объяснить Женни, испытывал угрызения совести при мысли о том, что можно просто взять взрослое, полностью развитое тело у какого-нибудь человека. Во всяком случае, Ник сильно сомневался, что у него хватит моральных сил это сделать. Базовая программа Хоксмура запрещала ему убивать людей или причинять им вред — кроме ситуаций, когда любые его действия не могли помочь избежать такого результата.
Женни же, кажется, была лишена каких бы то ни было сомнений. Она заявила, что находится в слишком отчаянном положении, чтобы позволить себе сомневаться. Складывалось впечатление, что во время жизни в теле леди Женевьева при необходимости была вполне способна на жесткие и безжалостные действия.