Увидев это, Марк решил, что стоит попробовать снова поговорить с ней серьезно.
— Ты выйдешь за меня, и сделаешь это сразу, что бы там ни говорила на этот счет твоя семья или кто угодно. — Он произнес это так твердо, как смог.
— Да, дорогой, да. Конечно.
В этом они были единодушны. Но теперь он видел, что ее печаль, хотя и притупилась, не сгинула совсем. Что-то очень для нее важное — какими бы ни оказались последствия — Кристин отодвинула в сторону, потому что замужество стало для нее главнее. И Марк, уже не впервые на протяжении путешествия, мысленно поклялся, что она никогда не пожалеет об этом решении.
Он воспрянул духом, увидев, что чем дальше они едут, тем больше в ее настроении преобладает радость. Кристин возвращалась домой, ее ждали встречи с семьей и друзьями, которые сейчас, по меньшей мере, очень сильно за нее тревожились, а могли уже и счесть ее погибшей.
Дорога, теперь уже добротная и мощеная, обогнула выступ той самой небольшой горы, на вершине которой они видели гелиограф. Вскоре она перешла в мощеную улицу, и путники въехали в первую тасавалтскую деревню. По мнению Марка, она была скорее небольшим городом. Интересно, как она называется? Чуть впереди и справа он увидел маленькую, чистую на вид гостиницу и предложил в ней остановиться. Во внутреннем кармане у него еще осталось немного денег.
— Если нас пустят. Выглядим мы как оборванцы, — добавил он. Поиски в заброшенных домах немного пополнили их гардероб, но лишь незначительно улучшили его качество.
— Хорошо. Остановиться мы можем где угодно. Теперь это уже не имеет значения. — Кристин посмотрела ему в глаза и нежно проговорила: — Я люблю тебя.
Эти слова они говорили друг другу сотни раз в день и с бесконечными вариациями. Так почему же на сей раз у Марка после них дрогнуло сердце, словно она с ним прощалась?
— И я люблю тебя, — тихо отозвался он.
Кристин отвернулась, чтобы взглянуть на гостиницу, и внезапно ее лицо окаменело. Марк посмотрел туда же. Гостиница находилась уже недалеко, и они разглядели натянутую над дверью белую траурную ленту. А вот и еще одна — над аркой ворот, ведущих с улицы во внутренний двор гостиницы.
— Кто-то из семьи хозяина… — сказал он Кристин. Она повернулась в седле и обвела взглядом улицу. И они увидели на дверях и воротах всех остальных домов такие же белые ленты. В этом городке скорбели все.
— Да что же случилось?! — завопила Кристин. Марк впервые услышал, как она кричит. Они остановились возле распахнутых ворот гостиницы. В ответ на крик во двор вышла старая женщина в переднике — судя по виду, жена хозяина.
— Где же ты была, девушка, коли этого не знаешь?.. — скрипуче осведомилась она.
И внезапно смолкла, уставившись на Кристин. Старуха побледнела и покачнулась, собираясь опуститься на колено. Но Кристин, уже спешившись, подхватила ее за руки и удержала. Она встряхнула старуху:
— Говори, старая, говори! По кому объявлен траур?
В выцветших глазах старухи застыла безнадежность:
— Миледи… принцесса… принцессу Раймак… убили.
Кристин снова вскрикнула, на сей раз коротко, точно ее смертельно ранили в битве. Она пошатнулась, но не упала. Марк спрыгнул с седла, бросился к ней, подхватил.
— Что случилось?
Кристин прижалась к нему, словно ее захлестнула и тянула в глубину океанская волна. Она на мгновение взглянула на него непонимающими и испуганными глазами:
— Моя сестра…
Она попыталась добавить еще несколько слов к этим двум. Но Марк ее уже не слушал. Он пятился шаг за шагом к гостинице, пока за его спиной не оказалась старая скамейка, стоящая возле двери с белой лентой. Марк опустился на скамейку, полуприкрытый тенью от старого дерева, и прислонился спиной к беленой стене гостиницы. Во дворе уже появилось откуда-то несколько местных жителей, тесно обступивших Кристин и старуху, другие бежали к гостинице. Они становились перед Кристин на колени, хватали ее за руки и целовали их, называя ее принцессой. Кто-то вскочил в седло стоящего во дворе ездозверя и пустил его галопом вдоль улицы. Стук копыт по булыжной мостовой слышался еще долго.
Марк остался сидеть в тени на скамейке возле двери, через которую в обе стороны пробегали люди, не обращая на него внимания. Время от времени ему удавалось встретиться взглядом с Кристин. Висящий на боку меч Любви стал ему казаться очень тяжелым.
Кроме всего прочего, обступившие Кристин люди выкрикивали ей и объяснения: как принцесса Раймак беспечно, что было в ее привычках, поехала кататься верхом, как на нее внезапно напала одна из групп мародеров Темного короля, и что теперь будет война…
Толпа быстро росла, и Марку теперь все реже удавалось разглядеть в ней Кристин. В какой-то момент на него внезапно уставились десятки глаз, и начался столь же внезапный, но уже не столь масштабный переполох, в центре которого оказался Марк — наверное, Кристин назвала его своим спасителем. К нему бросились люди. Мужчины — кто с робостью, а кто и с бравадой — хлопали его по спине и совали кружки с пивом. Женщины спрашивали, не голоден ли он, и, не расслышав из-за гама его ответа, принесли Марку пирог. Девушки нежно обнимали его и целовали; за несколько секунд его перецеловало столько девушек и молодых женщин, что невозможно было даже сосчитать. Одна из девушек, прижатая к нему толпой, взяла руку Марка и приложила ее к своей груди. К этому времени он окончательно потерял из виду Кристин, и если бы двор все еще не заполняла толпа, то мог бы подумать, что ее там уже нет. С улицы донесся перестук многочисленных копыт. Среди людей, толпящихся в воротах и заслоняющих Марку вид на улицу, появились солдаты в зелено-голубой форме. Марк предположил, что все это время гелиограф без устали работал.
— Генерал, — произнес кто-то рядом.
Марк сразу узнал Ростова, много раз слышав, как его описывают, хотя никогда с ним прежде не встречался. На рукаве зелено-голубого мундира Ростов, как и все солдаты, носил траурную белую ленточку. Его бочкообразную грудь украшала одна-единственная награда — Марк понятия не имел, что именно она означает. Ростом генерал не уступал Марку, и у того создалось впечатление, что Ростов сильнее его, хотя и вдвое старше. Вьющиеся черные волосы Ростова щедро разбавила седина, а правую щеку загорелого лица пересекал шрам от старой сабельной раны. А лицо, пожалуй, осталось бы суровым и без седоватой бороды.
Сквозь толпу протолкалась Кристин, и Марк с расстояния всего в несколько метров увидел, как ее приветствовал генерал. Он не стал опускаться на колени — похоже, здесь каждый сам решал, делать это или нет, — но глаза генерала осветились радостью, он поклонился и страстно поцеловал ей руку. Кристин сжала его ладонь:
— Ростов, мне сказали, что парламент разделился, обсуждая вопрос о престолонаследии? И что дело едва не дошло до драки?
— Дело едва не дошло до гражданской войны, ваше высочество. — Голос генерала соответствовал внешности — скрипучий и низкий. — Но, благодарение богам, все это уже в прошлом. Лишь одна мысль о том, что вы тоже пропали… Слава всем богам, что вы здесь.