Однако он был не в состоянии ему помочь — даже приблизиться, чтобы сделать это. Река, омывающая его раны, медленно уносила и жизнь Драффута.
Был день — он не мог точно сказать, был ли то последний день схватки или уже следующий, — когда он заметил, что к нему приближается другое разумное существо, но не человек.
Покровитель зверей медленно открыл глаза. Неподалеку стояла Афродита, разглядывая все еще лежащего в прибрежной грязи Драффута.
Она находилась как раз в том месте, где до нее стоял Вулкан, и в руке у нее тоже был меч. Но Драффут сразу понял, что намерения у нее совершенно иные, и не испугался, когда она приблизилась и подняла меч.
Лезвие вонзилось в него, и он вскрикнул от прилива новой жизни, острой как боль.
— Целитель, — произнес он, внезапно став достаточно сильным, чтобы снова говорить. — А ты — Афродита.
— Ты тоже целитель, — ответила она. — Поэтому будет справедливо, если этот меч останется у тебя. Люди ссорились и дрались из-за него, совсем как из-за остальных. Потому я и отобрала его у людей. И уже устала решать, что мне с ним теперь делать: такое количество любви оставляет слишком мало времени для удовольствий.
И богиня с милой неуклюжестью уронила меч Милосердия в грязь рядом с ним.
Драффут, уже окрепший настолько, что мог двигаться, медленно вытянул руку и коснулся лезвия.
— Благодарю тебя за дар жизни, богиня.
— Многие обрели жизнь благодаря мне… О, мне тоже стало лучше, едва я от него избавилась. Но этот меч, как мне кажется, подходит именно тебе. Ты мало чем похож на меня.
— Кроме одного — и ты, и я есть порождения людей. Но я — лишь частично. И рожден я их наукой, а не их снами. И останусь существовать, если — и когда — человечество изменит свое представление обо мне.
Богиня поправила свои безупречные волосы — кстати, какие они: золотые или черные, как вороново крыло?
— Ты все повторяешь это про нас, но я не верю. Если человечество создало нас, богов и богинь, то кто тогда сотворил их? Однако неважно… я устала от этой философии и споров. В последнее время им не видно конца. По-моему, мир меняется.
— Снова. Он всегда меняется.
Драффут с трудом встал. Грязь, налипшая на его мех, когда он умирал, теперь опадала, крошась и извиваясь на лету, оживая в сиянии его возобновленной жизни.
Медленно и все еще сутулясь, гигант с мечом Милосердия в руке направился по раскисшей прибрежной земле к раненому человеку.
Ростов долго и внимательно слушал то, что рассказывал его лучший источник информации о происходящем за стенами Ташиганга. И о том, что случилось прошлой ночью во время отчаянной и героической вылазки в лагерь Темного короля.
Одному из патрулей Ростова повезло — в саду заброшенной пригородной виллы на берегу Корго они подобрали юношу с мечом Удачи в руке.
— Фальшивый медяк всегда находится, — буркнул генерал, увидев его, но все же позволил скупой улыбке появиться на своем седобородом лице. — Принцессе не терпится с тобой повидаться, Марк. Погоди, мне ведь уже нельзя называть тебя просто по имени, верно? А как положено обращаться к сыну императора?
— К… кому? Вы что-то говорили про принцессу? — тихо ответил раненый юноша. — Где она?
— Уже недалеко. Совсем недалеко. — Ростов все еще ухмылялся.
Теперь и он начал понимать, что разглядела принцесса в этом упрямом молодом человеке. В котором, как выяснилось, не только отважная душа, но и императорская кровь. А в заоблачных высях магии и политики, где решались подобные вопросы, это, очевидно, являлось фактом первостепенной важности. Ростов был счастлив — Тасавалте давно уже пора посадить на трон крепкого монарха-воина.
На поле за несколько километров от Ташиганга, на рассвете, превратившемся почти в полночь из-за надвигающейся грозы, сошлись армии Ямбу и Вилкаты. Серебряная королева готовилась обнажить Душегуб. Она знала, что ей следует сделать это быстрее, чем она окажется в пределах досягаемости Мыслебоя, — в противном случае она потеряет армию, да и сама, скорее всего, сойдет с ума и станет рабыней Вилкаты.
Недавно она получила странное сообщение: бога Вулкана сперва видели в городе, связанного и беспомощного, в заботливых руках жрецов и жриц Эрдне, но потом он снова исчез. Говорили, что разгневанная толпа невооруженных людей схватила бога-кузнеца, привязанного к деревянной раме, и выбросила в реку, а тот выплыл из города через нижние ворота.
Королева Ямбу задумалась: не стал ли мир теперь принадлежать нам, людям? Если в наших силах свергать и убивать богов — возможно. Впрочем, они и так не особо утруждали себя правлением, когда мир находился в их власти. А возможно, он всегда был нашим.
Нисколько не испугавшись, она заметила человека, стоящего у входа в ее палатку и дерзко туда заглядывающего. Предположив, что это кто-то из ее офицеров, она уже собралась резко выговорить ему за подобное подглядывание, но тут поняла, что это вовсе не один из ее людей. Слова так и не сорвались с ее губ.
Его лицо оставалось в тени, и королева увидела на нем маску, лишь когда мужчина шагнул вперед.
— Ты, — выдохнула она.
Император вошел без приглашения, снял маску и уселся, еле заметно улыбаясь. Он совершенно не изменился.
Королева слышала, как снаружи расхаживают часовые, даже не подозревая, что кто-то прошел мимо них.
— Я до сих пор не получил ответа, — сказал император. Королева не сразу поняла, о чем он говорит.
— Когда-то ты предложил мне выйти за тебя. Ты не это имел в виду?
— Это. Неужели ты не понимала, что рано или поздно я пожелаю услышать ответ?
— Нет. Честно. После того… что случилось с нашей дочерью. Ты что, забыл про нее? Или этот визит — твоя очередная дурацкая шутка?
— Я о ней не забыл. Она живет со мной. — Когда королева непонимающе уставилась на него, он пояснил: — Как тебе известно, четыре года назад Ариан была сильно ранена. Но сейчас ей намного лучше. Я почти не разговаривал с ней о тебе. Но, думаю, когда-нибудь она захочет с тобой увидеться.
Серебряная королева долго смотрела на бывшего возлюбленного и наконец сказала:
— Мне сообщили, что Ариан была убита в сокровищнице Синего храма. И у меня имелись причины в это поверить.
Услышав о храме, император с отвращением скривился:
— Многие умерли в этом… месте. Но не Ариан. Хотя даже молодой человек, который был тогда рядом с ней, тоже не сомневался, что она мертва. Но знаешь ли ты, что один из тех молодых людей — мой сын? А мне нравится заботиться о своих детях, когда я могу это сделать. Она не умерла.
Однако королева все не сводила с него глаз. Она не могла отделаться от подозрения, что это лишь очередная его шутка, прелюдия к тайной мести — впрочем, она так и не смогла понять, даже когда они еще были любовниками, мстителен он или нет.