Соларианцы — и доброжилы, и зложить, — то задыхавшиеся, то дрожавшие от резкой смены температур, продолжали спорить — как казалось слушавшему их Гифту, ни о чем и обо всем сразу. Раз за разом Лаваль, Гаврилов и Тамплиер бросали друг другу слова, полные взаимной ненависти, а машины прилежно регистрировали сказанное для позднейшей оценки.
Рой Лаваль, которому наскучил бесконечный спор с Гавриловым, оставался верным своему плану стать коллаборационистским правителем Земли. Он хотел занять пост вице-короля и под опекой берсеркеров править теми живыми единицами, которым будет позволено существовать.
Пока не прибыли другие и до битвы было еще далеко, берсеркер позволял ему играть на визуальном дисплее, и Лаваль создавал проект собственного дворца, который будет построен на завоеванной Земле. Но сейчас у машины не осталось ни энергии, ни интереса к таким играм, и экран дисплея оставался мертвым.
Освещение отгороженной площадки было очень неудобным для людских глаз; некоторые ее части утопали в тени, в то время как другие были залиты ослепительным светом. Шум работавших неподалеку механизмов временами стихал. Воздух был то жарким, то ледяным и резко пах какими-то химикатами; человек с развитым воображением сказал бы, что это дыхание берсеркера. Хорошая мысль. Надо будет сказать об этом Флауэр.
Робот сновал взад-вперед, катясь на колесах или шагая на двух ногах. Видимо, он выполнял какие-то неизвестные поручения и временами передвигался быстрее бегущего человека. Людям приходилось сторониться. По крайней мере, опытные доброжилы не осмеливались стоять у него на пути. И послушно отвечали в тех редких случаях, когда машина обращалась к ним.
Когда Флауэр пришла к Нифти в следующий раз, она куталась в лоскут какой-то непонятной ткани, который должен был помочь ей согреться. Но Гифт видел, что она по-прежнему дрожит. Под накидкой находилось то самое платье, которое было на Флауэр в день их знакомства.
Девушка была голодна, но все же принесла Гифту кусочек розово-зеленого пирожного, выданного ей человекообразной машиной и испеченного каким-то устаревшим кухонным роботом.
Узнав, что машины уже покормили его, Флауэр облегченно вздохнула. Еда Гифта была куда вкуснее ее жалкого рациона. Видимо, роботы считали его несравненно более важной персоной. Нифти охотно поделился с несчастной.
— Выглядит аппетитно. — Она принюхалась. — И пахнет тоже.
Ее пирожное они выбросили.
Когда Флауэр вернулась к остальным, Лаваль вновь проявил к ней интерес. Он схватил девушку, какое-то время с наслаждением выкручивал ей руку, а потом приковал к толстой трубе неизвестного назначения, которая торчала из палубы и исчезала в тени высоко над головой. Для этого Лаваль использовал цепь, которую носил на поясе, и висячий замок, заменявший ему пряжку.
Доброжилы и машины стояли рядом, но не вмешивались.
Наблюдавший за этим Гифт прокусил нижнюю губу и ощутил вкус крови. Он знал, что любой протест с его стороны только подольет масла в огонь.
На каждом из соларианских кораблей-носителей предполетный инструктаж проходил одинаково. В кают-компании собиралось два десятка человек, мужчин и женщин в скафандрах без шлемов. Они сидели в специальных креслах, приспособленных для людей, облаченных в доспехи.
К пилотам выходил старший офицер, сообщавший им последние сведения о предполагаемом местонахождении и силах врага, план атаки, а также место в пространстве-времени, где можно будет обнаружить свой корабль-носитель после налета.
Потом люди, стоя или сидя, убивали время и чувствовали себя как на иголках.
Наконец — наверно, уже в сотый раз — поступал приказ:
— По машинам!
И тут раздавался топот ног. Экипажи и корабли всегда были готовы к вылету.
Они снова взлетали в космос, и снова на них набрасывались «пустышки». Ох, эти проклятые «пустышки»! Они ускорялись быстрее любого соларианского корабля и быстрее поворачивались. Чтобы победить «пустышку» в схватке, требовалось четко отлаженное взаимодействие между органическим мозгом и соларианским кораблем. Безжизненные оптэлектронные мозги берсеркеров никогда не делали ошибок, но иногда принимали решения, основанные на неверной информации, или действовали наугад, что нередко оборачивалось неожиданными и непредсказуемыми просчетами.
Недовольный Джей Нэш, что-то ворча себе под нос, ехал в снятый им дом, расположенный неподалеку от Порт-Даймонда. Сколько он там не был? Черт его знает. Несколько месяцев. Сначала Нэш хотел связаться со смотрителем. Но дело обернулось так, что он начал тревожиться.
Плечо Нэша, раненное шрапнелью во время налета берсеркеров на Фифти-Фифти, еще ныло, и время от времени боль отдавала в руку. Пару дней продюсеру пришлось провести в госпитале. Он был уже немолод, а тут еще эта рана…
Однако сознание того, что он участвовал в настоящем бою, заставляло его довольно улыбаться.
Перед отлетом с Юхао Нэш хотел встретиться со своей подружкой, жившей в Порт-Даймонде. Но это желание было не слишком горячим: он всегда сильно переживал, когда изменял жене. Семья, остававшаяся на Земле, была важной частью его жизни. Может быть, потому что он проводил с родными не так уж много времени.
«Черт побери, что стряслось с Йори?» — думал он всю дорогу от Порт-Даймонда. Нэшу действительно были нужны вещи, за которыми он ее послал, иначе он не стал бы утруждать свою молодую помощницу. Он позвонил еще раз, но в ответ пришел сигнал, что в доме не все ладно с оборудованием. Черт побери, вдруг проклятый сарай сгорел дотла, а ему даже не удосужились сообщить об этом!
Проклятие, никому ничего нельзя поручить! Все приходится делать самому…
А вдруг эта девчонка захотела подурачиться с его записывающей аппаратурой и в самом деле устроила короткое замыкание? Эта мысль заставила Нэша недовольно нахмуриться.
Свернув на подъездную аллею, он нахмурился еще сильнее. В окнах темно, вокруг ни души… Чем ближе он подъезжал к дому, тем больше удивлялся. Что за чертовщина? До тех пор, пока он не послал сюда Йори, дом был необитаем. Во всяком случае, так казалось Нэшу. Хотя да, он же оставил следить за хозяйством этого чудного робота…
Когда Нэш подошел к парадному, дом не захотел его узнавать и заявил, что пропустит только законного хозяина. Нэш сердито выругался. Проклятие, деньги заплачены, а толку никакого! Несмотря на светлое время суток, на крыльце горело аварийное освещение, питавшееся от аккумулятора. Тут Нэш понял, что у дома проблемы со связью. Ничего удивительного. Он дважды пытался дозвониться, но в первый раз дом не ответил вообще, а во второй давал какие-то путаные ответы. Джей сделал еще одну попытку. Он что-то пробормотал в телефон, висевший на его запястье, но с тем же успехом.
Нэш не слишком интересовался домашним хозяйством, но имя своего дворецкого он забыть не мог. Еще бы, ведь этому было посвящено столько суток!