В Вильнюсе в те годы жил, лучше сказать скрывался, один православный епископ, тоже из бывших заключённых, и по просьбе настоятеля епископ иногда рукополагал в священнический сан молодых людей. Тайно, конечно. Епископ, как Вы знаете, имеет право рукополагать во священство кого считает достойным, несмотря на отсутствие семинарского образования.
Смешно сказать, Ефим закончил университет по классической филологии, владеет греческим, латынью, ивритом, он кандидат филологических наук, а подготовка его в богословии такова, что он мог бы в любой семинарии преподавать. Кстати, сам настоятель и сказал об этом Ефиму, — что в других условиях быть бы ему профессором в Духовной Академии! Вот как высоко настоятель его ценит! Однако в благословении на рукоположении отказал.
Мысли о монашестве тоже приходили Ефиму в голову. Он даже ездил в Псково-Печорский монастырь, прожил там в прошлом году месяц и, вернувшись, сказал мне, что не готов к такому шагу.
Одновременно Ефим размышляет о переезде в Израиль — у него там живёт родной дядя и несколько двоюродных братьев и сестёр, которым удалось уехать из Литвы до прихода немцев. Мать Ефима спасла во время войны одна литовская крестьянка.
И вот теперь, сам находясь в неопределённом положении, видя и моё столь же неопределённое состояние, он предлагает мне заключить с ним фиктивный брак и попытаться устроить мою жизнь на Святой земле, где есть и монастыри, и другие обители, и разнообразная работа для монашествующих. Несмотря на то что монастырь изверг меня, я продолжаю оставаться монахиней, — обеты с меня никто не снимал. Это его предложение — мой единственный шанс начать новую жизнь.
Дорогая Валентина Фердинандовна! Именно Ваше слово так весомо для меня — поскольку Вы давно сблизились с доминиканцами и ведёте напряжённую и опасную жизнь монахини в миру, и так деятельно живёте, столько полезного делаете, именно от Вас мне хотелось бы услышать слова совета. Главная проблема — самовольный отъезд на Святую Землю. Ни наша настоятельница, ни тем более епископ не дадут мне благословения. Ведь далее если все формальные сложности с отъездом будут преодолены, мне, привыкшей к монашеской дисциплине и повиновению, так трудно решиться на этот своевольный жест.
Чтобы рассчитывать на Ваш совет, я должна рассказать всё, что я сама знаю об этой ситуации: Ефим человек небывалого благородства, мне даже кажется, что, рассматривая вариант отъезда в Израиль, он учитывает также и предоставляющуюся возможность устроить мою судьбу. Про себя же он говорит — именно там, на земле Иисуса, должны разрешиться его колебания относительно дальнейшего пути: священства ли, монашества, просто мирской деятельности.
Я не встречала до сих пор человека, который был бы так глубоко погружён в православие, знал так прекрасно богослужебные тексты и разбирался в тонкостях богословия. В нём есть вдохновение католика и добросовестность протестанта. Библиотека для него — настоящий дом, а сам он в полном смысле слова — человек Книги. Он давно уже пишет и своё собственное исследование об истории Евхаристии от древнейших времён до наших дней.
Милая, дорогая Валентина Фердинандовна! Я чувствую себя виноватой перед Вами, что излила все эти мучительные проблемы на Вашу бедную голову. Простите меня. Но я поняла, что принять решения без Вашего совета я не могу. Да хранит Вас Господь, дорогая сестра.
Ваша Тереза.
Тереза — Валентине Фердинандовне
Дорогая Валентина Фердинандовна! События развиваются столь стремительно, что я пишу Вам, не получив ответа на предыдущее письмо.
Вчера пришёл Ефим, рассказал мне о своём двухчасовом разговоре с настоятелем. Ефим сообщил ему, что, не имея перспектив участвовать в жизни православной церкви здесь, в Литве, он склоняется к отъезду на Святую Землю. Тогда совершенно неожиданно настоятель сказал, что готов благословить его на рукоположение в сан при условии отъезда. Для священства есть теперь только одно препятствие — Ефим холост и не имеет намерений жениться, а в РПЦ существует традиция, почти закон, что рукополагают во священство только женатых. Вот вам вывернутый наизнанку католический целибат! Ну, не свыше ли это знак?
Мы с Ефимом стали на молитву и молились почти до самого рассвета. Излишне говорить, что Ефиму и в голову не пришло, что его спутницей может быть какая-то другая женщина. Но каждый из нас должен был принести свою жертву: я — поменять вероисповедание, перейти в православие, он — взять на себя ответственность за меня, и оба мы брали на себя подвиг духовного брака, отношения брата и сестры в совместном постоянном пребывании, в общей жизни и в общем служении. В каком служении? Это решение мы предаём в руки Божьи.
Остаток ночи я проплакала. Ночные мои слёзы и молитвы оградили в сегодняшнюю ночь меня от обычных ночных испытаний. Я помню счастливые ночные слезы, в первую пору моего монашества, когда я просыпалась по ночам не от страхов и терзаний, а от радости, от молитвы, которая поднималась из глубины души и поднимала меня от сна. Приходит грустная мысль о том, что я потеряла лучший из даров. На той неделе поеду к отцу L. Я очень надеюсь на его поддержку.
Прошу Ваших молитв, дорогая сестра. Благослови Вас Господь,
Тереза.
Тереза — Валентине Фердинандовне
С этого дня все понеслось как в кино. Через пять дней я приняла миропомазание и перешла, таким образом, в Православие. Великой неожиданностью для меня было Святое Причастие — одно из самых сильных духовных переживаний. Только Вам и Ефиму могу сказать, что причастие у католиков показалось мне каким-то слабым — в сравнении с тем Истинным Вином, которого я причастилась от Православной чаши.
Обет мой, после перемены вероисповедания, остался лишь делом моей совести, и 19 мая мы обвенчались. Заявление о заключении гражданского брака было подано ещё ранее, и на следующий день после того, как расписались, мы подали заявление на выезд. Двоюродный брат Ефима нашёл способ прислать нам приглашение на двоих немедленно, через местное консульство. К этому могу добавить — настоятель сказал Ефиму, что никаких препятствий со стороны властей у нас не будет, потому что у него есть какие-то свои связи в этой сфере. Он сказал также, что, возможно, Ефима вызовут для беседы в одно высокое ведомство, и просил его не отказываться от сотрудничества, потому что это единственное условие, при выполнении которого он может послужить церкви. Но ведь это и есть то единственное, о чём мы мечтаем. И никакая цена не кажется слишком большой.