Он скрылся за китайской ширмой и открыл дверцу шкафа.
Ао Аоэн не предполагал такой реакции. Он ждал, постукивая кончиками пальцев друг о друга, глядя вокруг блуждающим взглядом.
Вместо того чтобы заново создать свой образ, но уже в другом костюме, Гелий принялся снимать скафандр, намереваясь поменять его на рубашку, брюки, жилет, запонки и богато расшитый сюртук. Поместье воспроизвело помогавшего ему камердинера, и тот прошел за ширму к Гелию.
Ао Аоэн искоса смотрел на Фаэтона.
— Зачем он занялся переодеванием своей компьютерной симуляции?
Фаэтон с раздражением глянул на него.
— Это упражнение в самодисциплине.
— Ага. Эта дисциплина поможет Гелию усыпить свою гражданскую совесть? Он не станет сокрушать столпы и сжигать устои нашего общества, он даже не решится поставить памятник своему единственному любимому сыну. Прекрасный образ, согласен, но ничего хорошего он не совершит.
— Что вы хотите этим сказать, сэр?
Чародей снова улыбнулся, золотые зубы сверкнули на фоне темной кожи.
— Когда вы будете умирать от голода, Гелий будет стоять рядом и наблюдать. Знаете почему? Потому что он дал слово. Он столь же горд, как и вы. Вы им восхищаетесь?
Фаэтон не отводил взгляда от китайской ширмы.
— Я люблю своего отца, — не задумываясь, ответил он. Ао Аоэн положил руку ему на плечо.
— Тогда откажитесь от иска. Вы же знаете, это нечестно. Ваш отец жив, а у живого не может быть наследника.
Фаэтон сбросил его руку с плеча. Он рассердился. Однако злость быстро прошла. Он выпрямился, глубоко вздохнул, и к нему вернулись спокойствие и твердость.
— Вы правы. Мне не следует требовать через суд его деньги. Я не верю, что один-единственный час мог что-то изменить. Кроме того, я не смогу использовать эти деньги на воплощение моей мечты, значит, они мне не нужны.
Похоже, Ао Аоэн был вполне удовлетворен его ответом, губы его растянулись в улыбке, он поклонился Фаэтону.
— Тогда вы все-таки герой романа, а значит, заслуживаете счастливого конца! Послушайте. Срок вашего изгнания еще не определен.
— Я думал, что меня изгоняют навечно, — возразил Фаэтон.
— Нет. Цель Наставников — направить человека на добродетель, а не наказывать преступление. Им просто нужно изгнать вас из общества на достаточный срок, чтобы другим было неповадно следовать вашему примеру. Поскольку на осуществление проекта, подобного вашему, потребуется огромное личное состояние, такое, какое было у вас, вероятнее всего, последователь у вас появится нескоро.
— Наше общество, простите, ваше общество, растет и богатеет очень быстро. И довольно скоро, через три-четыре тысячи лет, средний доход гражданина будет равняться моему сегодняшнему доходу. Всего через четыре Трансцендентальности.
— Но пэры надеются убедить дух приближающегося тысячелетия принять версию приверженного традициям общества, общества, где царит согласие. Экстраполяции вашего поместья предсказывают, что новая цивилизация будет привязана к масштабным постоянным источникам энергии, например к сфере Дайсона, заключенной внутри другой сферы Дайсона; люди будут жить только в виртуальной реальности. Это вершина манориального образа жизни! Как только личные состояния увеличатся, производство мобильных источников энергии прекратится, не будет подходящего топлива для заправки звездолетов. Индивидуальное самосознание будет помещено в тонкие оболочки солнечной энергии — возможно, в низкотемпературные компьютеры межпланетного масштаба. Такая машина не поместится в звездолет. Мы все превратимся в коралловые наросты, намертво привязанные к своему месту. В любом случае колонизация звезд станет невозможной и бессмысленной.
— А когда Солнце погаснет? Что тогда? Для бессмертных это совсем небольшой срок!
— Мы сможем пополнять его топливный запас почти бесконечно, управляя межзвездными облаками газообразного водорода и потоками движущихся частиц, направляя их на Солнце, как течение рек в нужное русло. В конечном итоге нам придется вмешаться в движение ближайших звезд и туманностей. Не исключено, что мы должны будем создать несколько достаточно больших черных дыр, чтобы притягивать к себе пыль, газ и звезды, но при этом сможем оставаться на месте.
— Такое будущее не кажется вам отвратительным?
— Я заметил, как засветились ваши глаза, когда речь зашла об инженерной перестройке ближайшего временного и пространственного космоса, о перестройке орбит ближайших звезд.
Да, он был прав. Воображение Фаэтона разыгралось от мысли о грандиозности предполагаемых действий. Он сделал несколько вычислений в мыслительном пространстве и прикинул, как можно было бы при помощи нескольких нейтронных звезд управлять движением ближайших светил. Ближайшие звезды могут быть поглощены Солнцем, оно станет суперзвездой, постоянно излучающей на уровне новой. Бесконечная сверхновая! Сфера Дайсона будет улавливать ее излучение, энергии будет достаточно, чтобы направлять звезды по нужным траекториям. Исчерпавшие себя звезды (если их внешние оболочки уйдут на создание планет) могут быть превращены в коричневых карликов либо нейтронные ядра, чтобы использовать их при управлении движением других звезд.
— Вы сможете принять участие в этих работах, нам осталось всего несколько миллиардов лет до этого близкого будущего, — продолжил Ао Аоэн. — Ведь вы, Фаэтон, прославились именно тем, что создали луны и миры вокруг вашего собственного маленького солнца. Разве можете вы отказаться от проекта, достойного вашего таланта и вашего честолюбия?
— Очень заманчиво… — задумчиво проговорил Фаэтон.
— Все, что нужно для этого сделать, — публично отказаться от своей эгоистичной мечты. Зачем нам колонизировать звезды, если мы можем перетащить эти звезды к нам?
Фаэтон застыл.
— Слушайте внимательно! Возможно, это ваш последний шанс на счастье. Откажитесь от своего проекта, и я использую свое влияние на Наставников, чтобы добиться для вас смягчения наказания. Триста лет? Может быть, сто. Семьдесят? Шестьдесят? Да вы можете на голове простоять и дольше! А когда срок истечет, вы присоединитесь к проекту Гелия, обнимите несчастную Дафну Терциус и заживете счастливо. И не просто счастливо. Вы будете жить в невиданном богатстве и роскоши бесконечно! Ну, что скажете, приятель? Все только выигрывают, все торжествуют.
Фаэтон отошел, присел на стул.
— Простите меня, но зачем вам это надо?
На лице Ао Аоэна заиграла загадочная улыбка.
— У меня много причин к тому. Они основываются на интуиции, на чутье. Причина моя вот в чем! В диатонической музыке, даже в величайших симфониях, аккорд должен разрешаться в центре. Многоголосие, следуя строфа за антистрофой, приходит к развязке. Вы понимаете? Нет. Думаю, нет. Объясню понятным вам языком. Думаю, вы согласитесь, что все это миф, метафора, выдумка! На вашем месте я бы решил, что мной движут три причины: мотивы философские, социальные и эгоистические. Мой эгоистический мотив ясен. Я один из семи самых влиятельных людей общества. В будущем, о котором я сейчас вам рассказал, все индивиды будут распределены по более крупным и менее подвижным объединениям, возрастет интерес к развлечениям, и тогда все люди войдут в мою виртуальную сеть. Мой проект будет процветать. Вторая причина социальная. Общество щедро вознаградит меня и всех, кого я люблю. Значит, это общество достойно моей защиты от злодеев, мнящих себя героями.