– Мухи, значит, не обидит? – хмыкнул он. – Ну-ну… А вот и мухобойка…
На чистой тряпице лежали компактный пистолет-пулемет и магазин к нему.
– «Кедр», – определил Мельников. – Оружие спецподразделений!
И, повернувшись к Сысоевой, добавил:
– Когда пойдете к Генеральному прокурору, захватите фотографию этой штуки! Как доказательство полной невиновности вашего замечательного сынка…
Дородная дама побледнела, утратила свой апломб и схватилась за сердце.
Капитан Гусаров осторожно поднял оружие за скобу, понюхал ствол, задумчиво почесал затылок:
– У нас есть эпизод с автоматом… Сдается мне, что баллистики с лету пришьют к нему эту игрушку. Эх, мамаша, мамаша! Что ж ваш Костик такой неаккуратный?
– Вещь редкая, пожалел выкинуть, – пояснил Семен. – Теперь его еще скорей грохнут! Ох, мамаша, спасайте сыночка – у нас он хоть живой будет!
Но Сысоева уже пришла в себя.
– Не знаю я ничего! – истошно завопила она. – Сами и подложили!
– Во, дает! – покрутил головой Гусаров. – Хорошо хоть изымали при понятых и под протокол!
Больше ничего криминального в квартире не нашлось. Но и найденного было достаточно. Дом Сысоева взяли под наблюдение, в конце переулка появился неприметный фургон, набитый радиоэлектронной аппаратурой, домашний и мобильный телефоны матери киллера поставили на прослушивание. Теперь она была под плотным колпаком.
* * *
Навыки конспирации, приобретенные при просмотре детективов, часто идут на пользу… уголовному розыску. Материнское сердце не выдержало на второй день. Гражданка Сысоева предусмотрительно вышла из квартиры, прошла два квартала, уединилась в заброшенном сквере и позвонила по мобильному телефону.
– Василий Андреевич? – фальшивым тонким голосом произнесла она. – Вас беспокоят из ЖЭКа. Твой инструмент нашли, что под креслом спрятал! Ты головой своей хоть думаешь?!
В фургоне прослушивания дежурные офицеры вышли из полудремы.
– Быстро, давай фиксацию соединения! – скомандовал старший смены, хотя оператор прекрасно знал свою работу и уже делал все необходимое. По специальному каналу он вышел на колл-центр оператора мобильной связи и определил терминал второго собеседника. Это был московский телефон стационарной связи.
– Чо, менты приходили? – прорезался хриплый мужской голос на другом конце эфира. – Когда?
– Вчера, вчера, целой бандой заявились! Да что же ты делае-е-ешь, паразит! Я так и знала, так и знала, что этим кончится. – Мамаша начисто забыла про конспирацию и теперь молотила открытым текстом.
В фургоне уже знали номер московского телефона и пробивали адрес его установки.
– И чо сказали? – мрачно спросил мужчина.
– Да то и сказали! Фотографию показывали твоего Скворца, убитого… Прямо дырка в виске! Сказали – и тебя убьют, если к ним не придешь! Может, и правда, а, сыночек? Может, сам придешь, все послабление выйдет…
– Заткнись, дура! Ты и так на ментов работаешь! – рявкнул сыночек. – Чего ты мне звонишь? Они же тебя слушают, неужели не ясно?!
– Ой!
Мамаша отключилась.
– Шоссе Энтузиастов, 28, квартира 116, – удовлетворенно сказал оператор. – Звони Мельникову.
Через пять минут Семен соединился с розыскным отделом МУРа, а еще через четверть часа ближайший патрульный автомобиль проверил указанный адрес. Но на съемной квартире уже никого не было. Только горячий чайник и сгоревшая яичница на плите.
И все же Гусар считал командировку удачной. Изъят автомат, и виртуальный киллер материализовался в конкретного человека. По этому поводу Гусар перед отъездом накрыл «поляну», и они с Семеном задушевно посидели до полуночи.
А Константина Сысоева по кличке Мячик объявили в федеральный розыск.
Лис
– За вас, Эльвира Петровна! С днем рождения! Чтобы вы всегда выглядели такой молодой и красивой! И радовали Виктора Васильевича!
Лис чокнулся с именинницей, ее мужем, Ребенком, залпом выпил холодную водку, закусил селедочкой и рассыпчатой картошечкой с колечком лоснящегося, сбрызнутого уксусом лучка. Хорошо пошла! Надо бы сразу и по второй, тем более что он был голоден. Но тесть только пригубил свою рюмку и с обычным кислым видом ковырялся в закусках.
– Что вы нас все по имени-отчеству, Филипп? – спросила теща, отпив шампанское из фужера. – Мы же родственники!
– И правда, Филя! – лукаво улыбнулась Ребенок. – Говори: мама, папа! Ой!
Это Лис под скатертью ущипнул ее за ляжку и шепотом пояснил:
– Вот тебе за Филю!
Он не любил такого обращения. Что за имя – Филя? Сразу возникает образ деревенского паренька в шапке с торчащими ушами: Филя-простофиля…
– А за папу-маму? – издевалась Ребенок.
Лис налил себе еще одну рюмку, для приличия капнул Виктору Васильевичу. Они были практически ровесниками. Теща старше на год, тесть – на два. Какие, к черту, «папа» и «мама»! Эльвира, вон, норовит дверь в ванную неплотно прикрыть, когда купается, или полы моет, демонстративно отставив округлый зад…
– За папу и маму тоже выпьем, потому что они родили такую замечательную дочку, на которой я с удовольствием женился! – Лис обнял Ребенка за плечи и поцеловал в гладкую щеку. – За родителей!
Но тесть и на этот раз не выпил. И вообще, он выглядел кислей, чем обычно.
– Что у вас случилось, Виктор Васильевич? – Лис в очередной раз закусил селедкой. – Проблемы мучат?
– А вы уже все знаете? – спросил тесть, виновато помаргивая.
– Ну, пока еще не все, – напустил туману Лис. – Только то, что в сводку попало. А остальное вы сейчас и расскажете…
– Быстро у вас получается, – удивился легковерный тесть, и Лис подумал, что «расколоть» его можно за три секунды. Только на что «колоть»? Горбатился в своем НИИ, в новые времена перешел на фабрику, за всю жизнь копейки не украл…
– Так давайте подробности! – Лис снова налил и жадно набросился на еду.
– Попросили меня вчера машину взять на буксир, – горестно махнул рукой тесть. – Карбюратор в ней засорился, что ли… Ну, я и взял… Поехали, а трос лопнул… А тут, как нарочно, «Мерседес», его по капоту и ударило… Надо теперь пять тысяч долларов платить… А где взять столько?
– Вечно ты куда-то влезешь! – раздраженно воскликнула Эльвира Петровна. – Кого это на буксир взял? Вот пусть он и платит!
– Да я его и не знаю. Красная «шестерка» побитая…
– Так пусть бы сам тягал свою развалюху! Да обе ваши тачки столько не стоят!
Лис положил вилку.
– На «Мерседесе» след остался?
– Да. Вроде царапины. Еле заметно.