– Чего? – не понял Зажорик. – Какому препарату?
– Лекарству. Чтоб хворь лечить. Можно гробить пациента химией, а можно лечить травой. Только надо иметь терпение и знать дозу. Доза – самое главное! Ну и траву, конечно, надо знать. А с другой стороны, любое лекарство – яд, поэтому самое лучшее – обойтись компрессом, принять на грудь и надеяться – может, само рассосется.
– Чего?! Что ты мелешь? Какой, к черту, компресс? – Зажорик даже притормозил от обуревавших его чувств. – Ты чего, Монах?
– Образно выражаясь, Жорик. Аллегорический компресс. Но сейчас не об этом. Известно ли тебе, что в природе полно растительных препаратов, алкалоидов, имеющих прямой кардиотоксический эффект?! И если напоить клиента нужным зельем в известной пропорции… грибом, корнями, ягодами, – то с концами? Причем, что характерно, практически никаких следов в организме не остается. И что… эээ… опять-таки характерно, произрастают они вокруг нас в большом количестве! Прямо под ногами! Понял?
– Не понял! Это ты о чем?
– О том, что сердечный приступ можно вызвать… если очень захотеть.
– А при чем тут «Торг»?
– Проверить надо одну мыслишку, я же сказал! Ты… это, не виляй по дороге, держись середины! Главное – спокуха! В нашем деле главное не суетиться, Жорик. Сохранять спокойствие.
– Тайны мадридского двора, – буркнул Зажорик, выворачивая руль. – Сам держись!
Он запарковал машину наискосок от «Торга», за газетным киоском, и Монах, кряхтя, полез наружу, бросив:
– Сверим часы! Смотаешь удочки через двадцать пять минут.
– А ты? – вытаращил глаза Зажорик. – Без тебя? Я тебя не брошу!
– Даже не думай! По сговору огребем по полной. Я отобьюсь, Жорик, не переживай!
…Зажорик наблюдал, как Монах подошел к двери бывшего партийного учреждения и позвонил. Он был как на освещенной сцене, и Зажорик перекрестил его спину. Уселся поудобнее и приготовился ждать. Дверь открылась, появился охранник – здоровенный амбал. Они перекинулись парой слов, и амбал махнул рукой – проходи, мол. Монах переступил порог.
Зажорик не заметил, как задремал, и снилось ему, что он дальнобойщик, и едет по бесконечной пустыне, и вокруг только песок и кактусы. Гремит хард-рок, дело идет к вечеру, багровеет закат, а до ближайшего городка около двухсот миль. Ха, городок! Занюханная гостиница с баром, бензоколонка и десяток деревянных хибар! Пивко, правда, холодное, и «френч фрайз», по-нашему – картошка фри. И душ, и свежие простыни, и можно протянуть… то есть вытянуть ноги. И такое светлое предвкушение радости охватило Зажорика во сне, что он даже заулыбался и запрыгал в такт музыке. Но радость его продолжалась недолго – вдруг затарабанило в двигателе, не то в коробке передач, не то камешками по днищу, и Зажорик облился холодным потом. Он вырубил музыку и прислушался – вроде не стучит! Показалось! Но тут же снова раздался стук! Зажорик свернул на обочину, заглушил двигатель. Потом включил снова. Прислушался и явственно услышал: «Жорик… открой… твою…!» Голос и лексика были ему знакомы.
Монах плюхнулся на сиденье и приказал:
– Ходу! Ты чего, прикемарил на посту? Я чуть окно не вынес!
Взвизгнули тормоза на вираже, и Зажорик бросил:
– Пристегнись! А то штрафанут! А чего ты ему впарил? – спросил он, имея в виду охранника.
Монах рассмеялся.
– Что забыл мобильник в «Торге».
– И он повелся?! – поразился Зажорик.
– Ты же видел! Люди, как правило, мне верят. У меня внешность, внушающая доверие.
– Ага! – фыркнул Зажорик. – И что? Нашел что-нибудь?
– Вот! – Монах показал Зажорику блестящую упаковку какого-то лекарства.
– Что это?
– «Блопресс», от давления, произведено в Австрии. Видишь, наполовину использовано.
– И что? – Зажорик скосил глаза на упаковку. – Откуда?
– Там, в ящике стола, до сих пор лежат вещи Евгения, всякие мелочи вроде именного блокнота, ручек, брелоков без ключей, портмоне, таблеток, а на крышке написано: «Е.А. Литвин», аккуратненько так, не иначе – Марат изобразил. Все, что осталось, когда его увезли… Верный соратник! Сложил в коробку, закрыл и надписал. И с глаз долой, в нижний ящик правой тумбы. Когда мы с ним беседовали, я обратил внимание, что он бросает взгляды в ту сторону, и сразу сообразил…
– А почему он не отдал их Юле? – перебил его Зажорик.
– Должно быть, не захотел травмировать лишний раз. Он говорит о ней как о святой. Но это так, реплика в сторону. Сейчас не об этом.
– А о чем?
– О том, что таблетки были у Евгения под рукой! Он прекрасно знал о своих проблемах и держал лекарство на виду. Видишь, осталась половина. Значит, он его принимал, и оно ему помогало. Когда ему стало плохо, он принял лекарство, но оно не сработало. Это то, что лежит на поверхности, Жорик.
– Почему не сработало?
– Потому что причина, вызвавшая приступ, была достаточно сильной, и «Блопресс» не подействовал. Во всяком случае та доза, которую рекомендовал доктор. А принять вторую таблетку он уже не успел.
– Ничего не понимаю! – в сердцах воскликнул Зажорик. – Какая еще причина? И откуда ты знаешь, что рекомендовал доктор?
– Какая причина? Я думаю, он принял что-то, и в результате…
– Что значит – принял? Лекарство?
– Нет, я думаю, это было не лекарство. Он принял… что-то, возможно, какой-то растительный яд, даже не подозревая об этом. Допустим, ему предложили чай с отравой… Гипотетически!
– Монах, ты совсем двинулся! Кто предложил? Марат?
– Не обязательно. Я не знаю кто. Я даже не знаю, был ли это чай! Может, кофе. Это неважно. Хотя отравители больше любят чай или коньяк, как пишут в детективных романах.
– А что важно? – спросил обалдевший Зажорик.
– А важно – «кому выгодно». Мы с тобой это уже обсуждали. Делает тот, кому выгодно, как говорили древние. Супруге, Марату, конкурентам. Возможно, были еще желающие!
– Ты, Монах, со своими грибами совсем двинулся! Если бы его отравили, то при вскрытии это обнаружилось бы! Там же делают всякие анализы… И может, он вообще таблетки не принимал! Не успел – стало плохо, потерял сознание. И нечего тут играть в детектива! Из романа… Надо же!
– Ты меня не слушаешь, Жорик! Есть алкалоиды, которые не оставляют следов, мы это уже обсуждали. Хотя… – он задумался на миг. – Может, и не успел. Не знаю, может, ты прав. Но гипотетически… ты же понимаешь, что я тоже могу быть прав? Гипотетически? В принципе?
– Ну… можешь, – не мог не признать Зажорик. – В принципе, все могут. А доказательства?
– Доказательств нет, разве что умозрительные. Ладно, Жорик! На том и закончим… пока. А что тебе снилось? – переключился Монах.