– Без хлеба могу! – выпалила Ирка. – А без кофе подыхаю! Ты представляешь, Юль, этот придурок со мной не разговаривает! – вспомнила она. – Господи, было бы куда – не задумываясь рванула бы! На все четыре стороны. У него новая фенька – давление меряет каждые пять минут. Молча. Морда обиженная. Страдает! Ушел спать в кабинет. Ты, когда будешь разбираться с ним, не вздумай жалеть. А то я тебя знаю!
– Ир, неужели тебе его совсем не жалко?
– Не жалко, – Ирка раздула ноздри. – Он дурак. Пусть знает свое место. Даже если ты его совсем вытуришь, я тебя пойму. На фиг он кому нужен?
– Не вытурю. Он был Женькиным другом.
– Женька держал его из-за меня, – сказала вдруг Ирка. – Из-за того, что я твоя подруга. С Марика толку, как с козла молока. Нас всех многое связывало. А теперь… Алекс его выбросит! Ну и пусть! – В словах ее звучала такая страстная ненависть, что Юлия поежилась.
– Ирка, что ты несешь? – перебила она подругу. – Марик останется, конечно. Успокойся! Как же без Марика? Он прекрасный организатор, помнишь конференцию?
– Кстати! – перебила Юлию закусившая удила Ирка. – Французы сговариваются о строительстве пищевого завода с Речицким! А ведь это Женькин проект! Женькин!
– Откуда ты знаешь? – не поверила Юлия.
– Все знают. Одна ты не в курсе, живешь как на луне. Марик упустил французов, Речицкий о него ноги вытирает. Если Алекс не вмешается… – она не закончила фразы. Сжала побелевшими пальцами чашку, раздула ноздри: – Сволочь! Ненавижу!
Она вдруг зарыдала. Громко, с надрывом. Рыдала и колотила кулаком в диванную подушку.
– Ирка… ты что… – начала было растерявшаяся Юлия и замолчала.
Замерла, почувствовав приближение знакомого состояния невесомости. Оперлась рукой о диванную спинку, медленно сползла с сиденья на пол, упала ничком и потеряла сознание.
…Голоса… Ее вырвали из небытия голоса. Мужской и женский. «Алекс», – позвала она, угадав в мужском голосе мужа. Никто не отозвался. Голосов больше не было слышно. Горел ночник. В его слабом свете Юлия не сразу заметила, что Алекса нет рядом. Протянула руку, наткнулась на холодную подушку. Сев на постели, закрыла глаза, пережидая головокружение. Потом, осторожно ступая, пошла к двери. Из-под двери кабинета пробивалась полоска света. Юлии казалось, что она идет бесконечно долго. Ручка двери была ледяной. Она изо всех сил нажала на нее, дверь подалась, и Юлия вошла. Горела настольная лампа, слабо мерцал экран компьютера. Алекс спал, сидя в кресле. Юлия застыла на пороге, рассматривая его, спящего. Подошла, тронула за плечо. Алекс вздохнул порывисто, как ребенок, но не проснулся.
– Саша! – позвала Юлия, чувствуя, как слезы наворачиваются на глаза от жалости. – Сашенька, просыпайся!
Алекс открыл глаза, невидяще взглянул на Юлию, вскочил с кресла. Стоял перед ней, растерянный, не зная, что сказать.
– Сашенька, пошли спать! – Юлия взяла его за руку, и он послушно, по-прежнему не произнося ни слова, пошел за ней. «Как на заклание», пришла ей в голову дурацкая мысль.
Она уложила Алекса, подоткнула одеяло со всех сторон, как когда-то Деньке. Алекс дышал неслышно. Похоже, он даже не проснулся. Юлия легла рядом. Алекс, повернувшись, уткнулся лицом ей в плечо. Его дыхание щекотало ей шею. Она обняла его, как когда-то обнимала заболевшего сына, чувствуя жар маленького тела. На минуту ей показалось, что рядом с ней не Алекс, а больной Денька, беззащитный и слабый. Слезы потекли у нее по щекам. Она не вытирала их, боясь потревожить Алекса. Она не могла объяснить, почему ей так его жалко. Из-за того, что он уснул прямо перед компьютером? Оттого, что устает у себя на работе, а она вешает на него свои проблемы? Да еще и в обморок падает через день. Она вдруг подумала: а что, если Алекс тоже получает анонимки? В которых его называют проституткой мужского пола? И обвиняют в женитьбе по расчету?
«Надо все ему рассказать, – подумала она, уже засыпая. – Мы теперь одно целое. Ему тоже нелегко».
– Алекс, – сказала она за завтраком, – я думаю, мы решим наши дела сегодня. Позвони адвокату. Я поговорю с Мариком.
– Юлечка, – Алекс накрыл ее руку своей, – куда нам торопиться? Давай займемся делами, когда тебе станет лучше.
– Я вчера снова потеряла сознание? – спросила Юлия. – Что было?
– Юлечка, давай я тебя отвезу в больницу, – он не ответил на ее вопрос, смотрел на нее, и она видела беспокойство в его взгляде. – Пожалуйста!
– Хорошо, – согласилась она легко. – Но сначала бумаги. Сегодня.
Историческая встреча состоялась в полдень в офисе «Торга», на Пятницкой. Марик, предчувствуя недоброе, был растерян. Глаза его перебегали с Юлии на Алекса, и был он похож на побитую собаку.
– Марик, – сказала Юлия, стараясь, чтобы голос ее не звучал фальшиво, и понимая, что это невозможно. Что бы она ни сказала, все прозвучит фальшиво. Если бы с ними была Ирка, она заявила бы ему, что он дурак и неудачник. Юлии стало жаль Марика, и она почувствовала, как досада на Ирку шевельнулась в душе. – Марик, – повторила она, – я думаю, тебе с Алексом будет легче…
Она подписывала документы, чувствуя на себе отчаянный взгляд Марика. Юлии казалось, что он сейчас разрыдается. Он поминутно откашливался, поправлял галстук, хмурил брови. Почти полтора года он был полновластным хозяином фирмы, а теперь – никто. Алекс тоже чувствовал себя не в своей тарелке.
– Марат Николаевич, – сказал он, протягивая Марику руку, – я думаю, мы сработаемся. Для меня честь работать с вами.
Это прозвучало ни к селу ни к городу. Все это почувствовали. Алекс побагровел. Марик, поколебавшись, пожал протянутую руку. Не посмел отказать. Юлия подумала: ну, вот и все! Она ощущала себя выпотрошенной заживо.
Она коснулась губами щеки Марика, не почувствовав ответного движения. Марик был как неживой – бледный, с приклеенной улыбкой. Юле казалось, что она неблагодарная скотина. В конце концов, пришло ей в голову, он руководил фирмой в самое трудное время, когда не стало Женьки. Он ее не бросил. «А куда бы он делся?» – хмыкнул внутренний голос.
Всю дорогу домой Алекс молчал. Что-то недоговоренное витало в воздухе. Алекс упорно смотрел на дорогу. Юлия чувствовала усталость и угрызения совести. И в то же время нарастало раздражение – почему она всем им что-то должна? Марику, Ирке, Алексу… Какого черта они все ждут от нее решений, жестов, поступков?
«Нет, – подумала, – Алексу я ничего не должна, и он ничего от меня не ждет. Это он мне должен. Я дала ему понять, что он мне должен. И он согласился, а теперь сердится. Не мог не согласиться». А если он ее не простит? Она закрыла глаза.
– Господи! – взмолилась Юля. – Дай мне легкости! Иркиной легкости лететь по жизни вприпрыжку! Ни о чем больше не прошу. Как я устала!
Скорей бы домой и в постель. Она положила руку на колено Алекса. Он накрыл ее ладонью.
«Дура, – подумала Юлия о себе. – Боже, какая дура! Не выдумывай ничего. Принимай все, как есть. Радуйся, благодари и принимай».