Триумвир снова выглянула в окно, пробарабанила пальцами по стеклу.
– Какой эффект используют ингибиторы, мы можем и не понять. Но, в общем, это и не важно. Они не успеют сделать ничего плохого.
– В смысле? – удивилась Хоури.
– Я не намерена этого дожидаться. Впервые ингибиторы сконцентрировали свои действия в определенной небольшой области. И капитан – тоже впервые – решился помочь.
Хоури покосилась на Торна:
– Он позволил применить пушки?
– Дал понять, что позволит. – Илиа по-прежнему барабанила по стеклу, не глядя на собеседников. – Конечно, есть риск. Мы не знаем в точности, на что способно оружие. Но уж всяко оно сумеет причинить ущерб противнику. Я уверена: мы сможем замедлить работу ингибиторов.
– Нет, – резко сказал Торн. – Неправильно. Сейчас этого делать нельзя.
Триумвир повернулась к нему:
– Нельзя? Это почему же?
– Потому что идет эвакуация. Мы только что начали поднимать людей с поверхности Ресургема.
– Пока подняли несколько тысяч. – Илиа усмехнулась. – И какой это процент от всего населения?
– Ситуация резко изменится, когда об эвакуации объявят официально. Мы именно на это и рассчитывали.
– Но дело может обернуться совсем уж худо. И что тогда?
– Мы уже договорились и составили план действий, – возразила Хоури. – Оружие всегда под рукой, захотим – используем. Столько трудов позади, и прогресс наметился, – глупо сейчас провоцировать ингибиторов.
– Все верно, – подтвердил Торн. – Ирина, нужно подождать со стрельбой, пока мы не эвакуируем хотя бы сотню тысяч. Тогда уж и пускайте в ход ваши драгоценные игрушки.
– К тому времени может быть слишком поздно, – ответила Вольева, снова поворачиваясь к окну.
– Но этого мы наперед не знаем, – возразил Торн.
– Посмотрите-ка вон туда, – спокойно предложила Вольева. – Видите?
– Что я должен увидеть?
– Между вон теми двумя зданиями, за Домом вещания… Смотрите, видно же отчетливо.
Торн подошел к окну, за ним Хоури.
– Я ничего не вижу, – сказал Торн.
– Ваше выступление уже передали? – спросила Илиа.
Он глянул на часы:
– Да, должны были. По крайней мере, в Кювье.
– А вот и первая реакция на него – пожар. Не слишком большой, но я не сомневаюсь: стемнеть не успеет, как увидим другие. Люди напуганы, им уже который месяц действует на нервы творящийся в небе кошмар. И теперь они убедились окончательно: правительство все время методично лгало им. На месте ресургемцев я бы слегка разозлилась. А вы разве нет?
– Долго такая злость не продержится, – заверил Торн. – Уж поверьте, я знаю свой народ. Как только люди поймут, что есть способ выжить и покинуть планету, а для этого надо всего лишь успокоиться и послушать меня, – они возьмутся за ум.
– Торн, вы или гениальный психолог, или мало что смыслите в человеческой натуре, – улыбнулась Вольева. – Искренне надеюсь, что вы гений.
– Ирина, занимайтесь машинами, а людей оставьте мне.
– Давайте поднимемся на балкон, – предложила Хоури. – Оттуда мы увидим происходящее в городе гораздо лучше.
Количество ехавших по Кювье машин намного превышало обычное для дождливого вечера. Внизу, у здания инквизиции, собирались милицейские фургоны. Туда грузились бойцы, снаряженные для подавления уличных беспорядков: с громоздкими щитами, доспехами и электрическими дубинками-шокерами. Когда толкающиеся милиционеры уселись, фургоны увезли их в город. Другие выстроились стеной вокруг зданий; промежутки между машинами были перекрыты металлическими заграждениями, снабженными узкими прорезями-бойницами.
С балкона и в самом деле было очень хорошо видно, что творится в городе. Сквозь дождь неслись лязг и грохот, крики, вытье сирен – сущий карнавал, разве что без музыки. Торн вдруг понял, что уже очень давно не слышал музыки.
Вопреки усилиям милиции, у Дома инквизиции собралась большая толпа. Она напирала, а блюстители закона отступили, стараясь лишь не допустить ее внутрь зданий. Перед толпой уже лежали тела оглушенных шокерами или гранатами. Друзья пострадавших старались их оттащить подальше от блюстителей порядка. Трясся, брызгая пеной изо рта, эпилептик. Один пострадавший лежал неподвижно – походил на мертвого. Торн знал: милиция может перебить толпу в считаные секунды, но сдерживается. Он постарался рассмотреть лица милиционеров и увидел на них такой же страх и растерянность, как и на лицах людей, которых они должны были успокаивать и разгонять. Несомненно, у милиции был приказ не убивать и не увечить.
Балкон окружала низкая ажурная решетка. Торн подошел к краю, глянул вниз. Хоури двинулась следом. Триумвир осталась на прежнем месте, невидимая снаружи.
– Настало время поговорить с людьми по-настоящему, – сказал Торн. – Я обращусь к ним сам, и они убедятся: мое выступление по телевизору – не подделка.
Он знал: нужно всего лишь закричать, и кто-нибудь услышит, пусть лишь один из целой толпы. А там пара минут, и все уже посмотрят вверх, и догадаются, кто он, еще не слыша его слов.
– Так говори, Торн, говори! – произнесла Вольева тихо и яростно. – И будь убедителен. От этого маленького представления зависит многое.
Он оглянулся:
– И тогда вы передумаете?
– Этого я не обещала.
– Ирина, прошу, передумай! – взмолилась Ана. – Взвесь все как следует. Или хотя бы дай нам шанс довести здесь работу до конца, прежде чем применишь оружие.
– Шанс я вам предоставлю. Прежде чем ударить по ингибиторам, перемещу пушки на другой край системы. Если машины отреагируют на атаку, их целью не станет «Ностальгия».
– Но это же, как я понимаю, дело не быстрое? – спросила Хоури.
– У вас будет месяц, не больше. Конечно, я не ожидаю, что к этому времени вы эвакуируете всю планету. Но если вы уложитесь в график, а может, и сымпровизируете, ускорите дело, я ненадолго отложу атаку. Как видите, я вполне способна проявить гибкость.
– Ты слишком многого от нас хочешь! Пусть даже все пойдет отлично на планете, за один рейс между орбитой и субсветовиком мы можем перевезти всего две тысячи людей. Илиа, это наше узкое место, и тут ничего не поделаешь!
Кажется, Ана и не заметила, что назвала триумвира настоящим именем.
– Узкие места всегда можно обойти при должном старании, – возразила та. – А я вам дала отличный стимул постараться как следует.
– Дело в Торне, да? – резко спросила Хоури.
Тот удивленно посмотрел на нее:
– Во мне? Отчего?
– Ей не нравится, что ты встал между нами.
Триумвир презрительно фыркнула: