«Хватит!» – приказал себе Торн.
Не время презирать спасаемых людей. Они поддались страху, и это вполне объяснимо. Если бы сам оказался среди них, вряд ли вел бы себя благоразумнее и самоотверженней. Главная задача – увезти свою семью с планеты. И если это значит ходить по чужим головам – так тому и быть.
Но ведь Торн не был в толпе у судна. Он нашел для людей путь с планеты. Сделал спасение возможным.
Это стоит немалого.
Над головой вспыхнула искра транспорта и, пролетев по небу, ушла в тень. Хорошо все-таки, что он еще здесь. Корабль держится точно на заданной орбите, любое отклонение спровоцирует атаку систем противокосмической обороны. Хотя Вольева с Хоури запустили щупальца во многие департаменты правительства, добрались они не всюду и не на все смогли повлиять. В частности, триумвир с инквизитором не контролировали Департамент гражданской обороны. Досадное упущение, ведь на него возлагалась забота о том, чтобы происшествия вроде удара Вольевой по колонии не повторились. Департамент располагал системой противокосмической обороны – ракеты с зарядами «горячей пыли» должны были уничтожить заходящий на орбиту корабль до того, как он успеет нанести ущерб колонии. Мелкие суденышки ультра могли проскакивать через слепые пятна радарной сети, но этот транспорт был слишком велик для подобных маневров. Поэтому пришлось дергать за множество рычагов, вести отчаянную закулисную игру, чтобы добиться обещания: ракеты останутся в бункерах при условии, что ни транспорт, ни атмосферные шаттлы ни на йоту не отклонятся от предписанных маршрутов. Торн надеялся, что навигационные системы судов об этом условии не забудут. Но все равно ощущал иррациональную радость, вновь увидев транспорт.
Запищал радиотелефон. Торн вынул угловатое устройство из кармана, потыкал в кнопки пальцем, одетым в толстую перчатку.
– Торн?
Он узнал голос оператора из Департамента внутренних угроз.
– Сэр, вам сообщение с «Ностальгии по бесконечности». Воспроизвести или предпочитаете получить его уже на орбите?
– Воспроизводите.
Он ждал, внемля слабым щелчкам реле и шипению магнитной пленки, представляя, как устаревшая телефонная механика Департамента тужится, пытаясь ему услужить.
– Торн, это Виллемье. Слушай внимательно. План слегка изменился. Объясню потом. Вкратце: мы перемещаемся ближе к Ресургему. Я изменила навигационные данные для транспорта, так что бояться нечего. Думаю, полет на «Ностальгию» займет теперь гораздо меньше тридцати часов. Может, мы подойдем так близко, что и транспорт не понадобится, людей будем перевозить шаттлами прямо на борт субсветовика. За полтысячи рейсов эвакуируем всю планету. Торн, дело неожиданно повернулось так, что у нас есть реальный шанс успеть. Ты сможешь все у себя организовать для ускорения погрузки?
Торн глянул вниз, на бушующую толпу. Похоже, Хоури ждала немедленного ответа.
– Оператор, не могли бы вы записать и передать мое сообщение?
Торн подождал, пока оператор подготовится. Затем сказал:
– Говорит Торн. Я все понял. Сделаю что в моих силах для ускорения эвакуации. Тем не менее призываю к осторожности. Это отлично, если можно сократить время перелета на «Ностальгию по бесконечности». Замечательное достижение! Но близко к Ресургему ее подводить нельзя. Даже если полпланеты не перепугается до смерти, Департамент гражданской обороны уж точно встанет на дыбы. А он может наделать много бед. Ана, поговорим позже. У меня работы по горло.
Он посмотрел на толпу – там опять назревала драка.
Попросив оператора отправить сообщение и оповестить, если придет ответ, Торн вернул в карман устройство, примитивное и громоздкое, словно милицейская дубинка.
И полез вниз по склону, к толпе, скользя и вздымая пыль.
– Антуанетта, мы отчалили.
– Отлично, – отозвалась девушка. – Теперь можно вздохнуть спокойно.
Сквозь иллюминаторы рубки субсветовик все еще казался титаническим, он простирался во все стороны – широченный утес с вытесанными на его поверхности загадочными выступами и ложбинами. Люк, сквозь который «Буревестник» только что покинул трюм, казался светящимся желтым окошком. Огромные зазубренные створки ползли навстречу друг другу, но между ними оставалось достаточно места для вылета малоразмерных судов. Антуанетта видела их и своими глазами, и на дисплеях и проекциях приборной доски. И даже когда створки почти сомкнулись, между ними еще проскакивали крохотные штурмовики – суденышки немногим более космоцикла для полетов вблизи корабля, рамы с оружием и двигателями. Штурмовики были проворными; толкали их крохотные, но мощные термоядерные движки с катализатором на антиматерии. Антуанетте эти кораблики напоминали рыб-паразитов, очищающих от остатков пищи пасть колоссального подводного монстра. В сравнении с ними «Буревестник» был немаленькой рыбой, вполне самостоятельной, умеющей постоять за себя.
Выход из дока оказался самым сложным за всю пилотскую карьеру девушки. Внезапность атаки требовала, чтобы «Свет Зодиака» поддерживал ускорение в три g до тех пор, пока не окажется в десяти световых секундах от «Ностальгии по бесконечности». И всем атакующим кораблям этой волны пришлось вылетать при трех g. Любой выход из трюма – задача сложная и ответственная, в особенности если судно нагружено под завязку оружием и топливом. Но при ускорении задача усложняется на порядок. Антуанетта посчитала бы ее головоломной и при тяготении в половину g, с каким суда покидают «карусель» Новый Копенгаген. Три g – это со стороны Клавэйна откровенный садизм.
Но Антуанетта справилась. Теперь на сотни метров вокруг «Буревестника» не было ни единого препятствия.
– Корабль, включить токамак по счету «ноль»! Считаю: пять… четыре… три… два… один… ноль!
Хотя за плечами был опыт многих лет, она все равно напряглась, ожидая, когда едва ощутимый толчок снизу возвестит: атомные двигатели сменились термоядерным реактором.
Но толчка все не было.
– Антуанетта, реактор работает нормально. Все показатели в порядке. Даем три g.
– Черт возьми, как гладко! – не удержалась от возгласа Антуанетта.
– За это благодари Ксавьера и Клавэйна. Они нашли баг в одной из старейших подпрограмм управления реактором. Баг давал легкое несоответствие импульсов при переключении двигателей.
Девушка уменьшила изображение, чтобы окинуть взглядом субсветовик. По всей его длине из пяти разных люков изливались потоки штурмовых судов, преимущественно крохотных, не больше космоцикла, но было и несколько шаттлов. Большинство суденышек – ложные цели, и не у всех хватит топлива подобраться на световую секунду к «Ностальгии по бесконечности». Но все равно зрелище впечатляло. Огромный корабль будто истекал светом.
– А ты вовсе ни при чем?
– Корабль всегда старается сделать как лучше.
– Я так и думала.
– Антуанетта, мне очень жаль, что так вышло…