– Что-то странное происходит, – сформулировал он мысль.
Голова развернулась, уставилась, а черные доспехи продолжали шагать в том же темпе.
– Да. Мы зашли далеко в зону действия поля. Опускаться глубже без медицинской помощи опасно. Физиологические эффекты поля весьма неприятны. Метров через десять мы остановимся.
– Почему такие ощущения?
– Трудно сказать, отчего тело реагирует именно так. В общем, мы сейчас находимся под воздействием поля, меняющего свойства материи, в том числе и телесной. Поле подавляет инерцию. Ремонтуар, что вы знаете об инерции?
– То же, что и все, – осторожно ответил он. – У меня не было причин изучать ее углубленно. Инерция – объективный феномен, факт жизни. Непреложная реальность.
– Я тоже так думала до недавнего времени. Теперь знаю: непреложной реальностью ей быть не обязательно.
– Вы научились ее отключать?
– Не совсем. Но устранять ее худшие эффекты умеем.
Голова теперь смотрела назад. Скади снисходительно улыбнулась, по гребню побежали опаловые, темно-розовые волны. Должно быть, она размышляла, как объяснить суть очевидного ей эффекта человеку, чей разум был всего лишь гениален.
– Ремонтуар, инерция таит в себе больше загадок, чем вы можете вообразить.
– Не сомневаюсь.
– Она кажется простой, но эта простота обманчива. Мы ощущаем ее с рождения, каждый момент нашей жизни. Толкни камешек – он передвинется. Толкни огромный валун – он если и переместится, то совсем чуть-чуть. А когда такой валун несется навстречу, остановить его очень непросто. Материя ленива, она противится переменам, норовит сохранить состояние, в котором пребывает, будь то движение или покой. Мы называем леность материи инерцией, но это не значит, что понимаем суть. Тысячу лет мы наблюдали инерцию, измеряли, описывали уравнениями, но в понимании не продвинулись ни на йоту.
– А сейчас?
– Мы заглянули в суть. Недавно в Материнском Гнезде научились уверенно контролировать инерцию на макроуровне.
– И в этом вам помог «Пролог»? – спросила Фелка вслух.
Скади ответила мысленно, не желая переходить к излюбленному способу общения Фелки:
– Я уже говорила: проект задал лишь общее направление. Достаточно было узнать, что приемы подавления инерции существуют и мы способны их освоить. Тем не менее работа над прототипом заняла десять лет.
Ремонтуар кивнул. Повода сомневаться в словах Скади не было.
– Построили с нуля?
– Нет, у нас был задел.
– И какой же?
Гребень Скади запульсировал фиолетовыми, бирюзовыми оттенками.
– Другая фракция проводила аналогичные исследования. Материнское Гнездо сумело добыть результаты основных разработок. Вместе с подсказками «Пролога» они помогли нам построить прототип.
Ремонтуар вспомнил, что Скади участвовала в секретной операции, когда в Городе Бездны погибло много агентов фракции сочленителей. Операцию, несомненно, санкционировало Внутреннее святилище, обычные члены Узкого совета о ней не знали почти ничего.
– Скади, вы помогали добыть эти результаты? Я слышал, вам едва удалось унести оттуда ноги.
– Потери оказались чрезвычайно высоки, но мы добились успеха.
– А что задержало работу над прототипом на десять лет?
– К сожалению, контроль на микроскопическом уровне, пусть и чрезвычайно важный для фундаментальной науки, имел весьма небольшую практическую ценность. Но в последнее время мы шли от открытия к открытию и научились подавлять инерцию на обычном уровне. Этого достаточно, чтобы эффект отразился на динамике корабля.
– Ничего не скажешь, амбициозная затея, – произнес Ремонтуар, глянув на Фелку, а затем на Скади.
– Амбициозность – это то, что отличает нас от других людей.
– А другая фракция… у которой вы позаимствовали технологию? Почему она не добилась такого же результата?
У Ремонтуара создалось впечатление, что Скади формулирует мысли с чрезвычайной тщательностью, не желая сказать лишнего.
– Все предыдущие попытки обуздать инерцию были обречены на провал. К проблеме подходили не с той стороны. Инерция – свойство не материи, но вакуума, в который материя погружена. Сама по себе материя инерцией не обладает.
– То есть вакуум порождает инерцию?
– Не вакуум в привычном нам смысле, а то, что он представляет собой на квантовом уровне: кипящее море флуктуаций с непрерывно возникающими и исчезающими частицами и квантами – словно отблески солнца на волнах. Именно волнение, неспокойность вакуумного «моря» и рождает инерцию. И чтобы управиться с нею, нужно изменить свойства квантового вакуума, найти способ увеличивать или уменьшать энергию нулевых флуктуаций электромагнитного поля. То есть успокоить море в локальном объеме.
Ремонтуар присел на корточки:
– Если вы не против, дальше я не пойду.
– Мне тоже худо, – сообщила Фелка, опускаясь рядом. – Тошнит, и голова кружится.
Робот неуклюже развернулся:
– Вы ощущаете физиологические эффекты поля. Ваша инертная масса упала до половины прежнего значения. Внутреннее ухо дезориентировано уменьшением веса перилимфы. Сердце бьется чаще – оно приспособлено выбрасывать наполняющую его кровь с силой, определяемой инерцией этого объема. Инерция уменьшилась вдвое, и сердечные мышцы реагируют быстрее на импульсы от нервов. Если подойти ближе к генератору поля, начнется фибрилляция. Без медицинской помощи вы погибнете.
– К счастью, вам это не грозит. – Ремонтуар улыбнулся бронированному роботу.
– Поверьте, мои ощущения тоже будут очень неприятными.
– Так что же делает машина? Сводит всю инерцию внутри определенной области к нулю?
– В текущем режиме работы – нет. Радиус поля и эффективность подавления зависят от режима. Пока мы в области квадратичного затухания поля. Иными словами, если мы вдвое ближе, подавление вчетверо сильней. Подавление резко возрастает в ближайшей окрестности генератора, но до нуля не падает.
– А в других режимах?
– Мы их называем состояниями. Они возможны, но гораздо нестабильней этого. – Скади запнулась, внимательно посмотрела на Ремонтуара. – Вам плохо? Может, лучше вернуться?
– Пока терпимо. Расскажите еще о своем сокровище.
Скади улыбнулась – как обычно, высокомерно и сухо, но Ремонтуар без труда увидел: она гордится делом рук своих.
– Первое крупное открытие мы совершили, продвигаясь в абсолютно ином направлении. Создали область усиленных флуктуаций, увеличили инерцию. Назвали это «состоянием номер один». В области поля всякое движение прекращалось, инерция доминировала. Правда, увеличить ее до макроскопических размеров мы не смогли – «состояние номер один» оказалось нестабильным. Но при том открылось много перспективных направлений для исследования. Если сумеем затормозить всякое движение, увеличив инерцию на много порядков, получим идеальную ловушку, область стазиса – или непроницаемый силовой барьер. Однако создать «состояние номер два», квадратично затухающее поле подавляемой инерции, оказалось технически проще. Тогда-то все детали головоломки легли на должные места.