– Уже четыреста лет никто в наших рядах не носит имя Сандра Вой, – сказала она.
– Я знаю. Последняя умерла на Марсе. При попытке добиться мира с сочленителями.
– Вы говорите про события далекого прошлого.
– Я говорю о том, что было. Мы с Вой находились на одной стороне, участвовали в миротворческой миссии. Я дезертировал к сочленителям вскоре после ее смерти и с тех пор всегда был с ними.
На мгновение глаза молодой Сандры Вой остекленели. Имплантаты Клавэйна зарегистрировали интенсивный поток данных, принимаемых и передаваемых ее мозгом. Клавэйн был впечатлен. После эпидемии лишь немногие демархисты осмеливались на масштабные нейромодификации.
– Ваши слова не подтверждаются имеющимися у нас данными.
– В самом деле? – удивился Клавэйн.
– Да. По нашим сведениям, Клавэйн прожил не более полутора веков после дезертирства. Вы не можете быть тем самым Клавэйном.
– Я побывал в межзвездной экспедиции и лишь недавно вернулся. Потому и сведений обо мне за последнее время нет. Но разве это существенно? Ведь конвенция уже убедилась, что я сочленитель.
– Вы можете оказаться засланным с диверсионными целями агентом. С чего бы вам дезертировать?
И снова Клавэйн опешил:
– А почему я не могу дезертировать?
– Может, вы чересчур начитались наших газет? Если да, то у меня для вас неприятные новости: ваши бывшие друзья выигрывают эту войну. Переход единственного паука на сторону демархистов ничего не изменит.
– Я и не рассчитывал, что мой побег повлияет на ход войны. У меня совсем другая причина.
– Какая же у вас причина?
– Не имеющая с этой войной ни малейшей связи.
Кораблик спускался все ниже, держась впереди ударной волны. Пятнышко на экране пассивного радара так и не исчезло. Таинственный объект преследовал уже на протяжении тридцати тысяч километров, не отставал и не приближался.
Вокруг темнело, пока небо над головой не стало лишь самую малость отличаться от неподвижных черных глубин внизу. Ана Хоури выключила свет в кабине, надеясь, что это позволит лучше видеть происходящее снаружи. Но улучшение было мизерным. Единственным источником освещения служил вишнево-красный раскаленный край трубы, да и тот сильно потускнел. На этой глубине труба двигалась со скоростью не более двадцати пяти километров в секунду относительно атмосферы и практически вертикально погружалась в зону перехода, где атмосферный газ сгущался в жидкость.
Ана поморщилась, услышав очередной тревожный сигнал о повышении давления за бортом.
– Я серьезно говорю: нельзя заходить глубже. Нас расплющит. За бортом уже пятьдесят атмосфер, и кто-то все еще сидит у нас на хвосте.
– Ана, еще чуть-чуть. Можем мы достичь зоны перехода в жидкую фазу?
– Нет! Этот корабль предназначен только для атмосферы. Заглохнет в жидком водороде, и тогда нас расплющит. Торн, это не самая приятная смерть.
– Но ведь трубе-то, кажется, давление не мешает. Наверное, она уходит гораздо глубже. Как думаете, сколько они уже выпустили? Труба движется со скоростью километр в четыре секунды, правильно? Это почти тысяча километров за час. Там уже должно быть столько, что хватит неоднократно обвить планету.
– Мы не знаем, что именно там делается.
– Но можем кое-что предположить, глядя на все это. Ана, знаете, что мне приходит на ум?
– Не знаю, но вы наверняка мне расскажете.
– Это обмотка. Как в электромоторе. Но, конечно же, я могу ошибаться.
Торн улыбнулся, глядя на женщину. И вдруг кинулся к ней.
При всей своей солдатской подготовке она среагировать не успела. Застыла на мгновение, изумленная. На корабле уже была гравитация – он двигался со скоростью меньше космической. Но Торн перемещался, словно лишенный веса, плавно и продуманно. Осторожно выдернул Ану из пилотского кресла. Та отбивалась, но Торн был гораздо сильней и знал, как парировать ее удары. Инквизитор не забыла приемы рукопашного боя, но противник ни в чем ей не уступал.
– Ана, вы легче меня. Я не собираюсь причинять вам вред.
Не успела она сообразить, что происходит, как Торн бросил ее в пассажирское кресло, заставил сесть на собственные руки и крепко затянул амортизационные ремни. Спросил, может ли она дышать, и затем стянул ремни еще сильнее. Ана заерзала, извиваясь, но крепления держали прочно.
– Торн! – выкрикнула она.
Тот опустился в кресло пилота:
– Вы сами расскажете все, что я захочу узнать, или придется убеждать силовыми методами?
Он повозился с панелью. Корабль качнулся, зазвучал сигнал тревоги.
– Торн!
– Виноват… Когда я наблюдал за вами, управление выглядело так просто…
– Вы с ним не справитесь!
– Но, по крайней мере, постараюсь. Ну-ка, ну-ка…
Корабль снова тряхнуло, разноголосо закричали сигнальные устройства. Сперва неуклюже, но все охотнее машина отзывалась на команды. На панели зажегся индикатор уровня – Торн закладывал крутой вираж.
– Восемьдесят градусов, – вслух считывал показания мужчина, – девяносто… сто…
– Торн, остановитесь! Вы же нас ведете прямиком на ударную волну!
– Вообще-то, мне именно это и нужно. Как думаете, выдержит корпус? Вроде вы боялись, что он уже перенапряжен. Сейчас выясним, насколько прочна ваша посудина.
– Торн, что бы вы ни задумали…
– Ана, я всего лишь пытаюсь создать реальную угрозу для нас обоих. Разве это не ясно?
Инквизитор снова отчаянно забилась, пытаясь высвободиться. Напрасно. Да, Торн был необыкновенно умен. Недаром столько времени ускользал от правительства. Можно восхищаться. Но какая же сволочь!
– Мы не пройдем фронт! – предупредила она.
– С моим умением летать – точно не пройдем. Что сильно упрощает ситуацию. Я хочу от вас правдивых ответов.
– Я вам все рассказала!
– Нет. В сущности, вы не сказали ничего. Я хочу знать, кто вы. Догадываетесь, когда у меня зародились подозрения?
– Нет, – ответила она, понимая: он и в самом деле ничего не сделает для спасения обоих, пока не получит желаемого.
– Я заподозрил, услышав голос Ирины. Мне он показался знакомым. А потом вспомнил обращение к Ресургему, с которым выступила Илиа Вольева перед тем, как принялась уничтожать колонии на поверхности. Давно это было, но старые раны трудно затягиваются.
– Торн, вы все не так поняли!
– Да? А может, вы меня просветите?
Хор тревожных сигналов умножился. Торн притормозил, но все равно корабль двигался к фронту ударной волны со скоростью несколько километров в секунду. Ана надеялась, что ей грезится, а не на самом деле видится вишневое сияние впереди, рассеивающее черноту.