– Разведка.
– Я имею в виду, кто из разведки?
– Джесс Тальяферро, – сказал Джейкоб.
Алекс скрестил руки на груди и задумался:
– Тот, который исчез сам?
– Да. Странное совпадение.
– Его тоже не нашли.
– Да. Однажды он вышел из своего офиса, и никто его больше не видел.
– Когда? – спросил Алекс.
– Через два с половиной года после «Поляриса».
– Что могло с ним случиться, Чейз? Как ты думаешь?
– Понятия не имею. Вероятно, самоубийство.
Алекс снова задумался:
– Если это так, нет ли тут связи с «Полярисом»?
– Я бы не удивилась. По общему мнению, случившееся выбило Тальяферро из колеи. Он мечтал отправить на место события группу ВИП-персон вместе с исследовательскими кораблями. Тальяферро лично знал Боланда и Класснера. Оба когда-то были председателями общества Белых Часов: Тальяферро подыскивал для него спонсоров и сам давал деньги.
– Была такая группа. Выступала за контроль над ростом численности населения, – сказал Алекс.
– Да. – Я велела Джейкобу отключиться. Он подчинился. Занавески раздвинулись, и в комнату ворвался яркий, ослепительный солнечный свет. – Когда стало ясно, что поиски ни к чему не привели, Тальяферро, по словам его коллег из разведки, впал в депрессию. – Я хорошо представляла это себе: бюрократ-идеалист, который потерял капитана корабля вместе с шестью главными знаменитостями той эпохи и не может даже объяснить, что с ними случилось. – Я про него читала. После случая с «Полярисом» он время от времени отправлялся в каньон Каримба и просто стоял там, глядя на заходящее солнце.
Алекс прикрыл глаза.
– Может, он бросился в Мелони и его унесло в море.
– Вполне возможно.
– Но он ведь не оставил прощального письма?
– Нет. Ничего такого.
– Чейз, могу я попросить тебя об одной услуге?
Георг Клоски входил в число специалистов, обследовавших «Полярис» после того, как корабль вернули назад. Он выглядел намного моложе своих лет – на сорок с небольшим, хотя был как минимум вдвое старше.
– Занимаюсь спортом, – сказал он в ответ на мое замечание о его внешности. Среднего телосложения, добродушный и приветливый, он счастливо проводил старость на острове Гильермо в Заливе.
Представившись, я сказала, что собираю информацию для исследовательского проекта – это более или менее соответствовало истине, – и спросила, нельзя ли пригласить его на ланч. Задавать вопросы в сетевом режиме, конечно, удобнее, но от тех, кого угощаешь чаем и сэндвичем со стейком, можно добиться большего.
Он согласился, сказав, что никогда не отказывается от ланча в обществе красивой женщины. Я сразу же поняла, что он мне понравится. Прилетев на следующее утро, я встретилась с ним в прибрежном ресторане – кажется, в «Пеликане». На Окраине, естественно, пеликанов нет, но Георг (мы почти сразу перешли на «ты») сказал, что владельцы заведения родом из Флориды. Знаю ли я, где это – Флорида?
Я знала, что это где-то на Земле, и предположила, что в Европе.
– Почти угадала, – ответил Георг.
Он жил один. Некоторые его внуки проживали неподалеку, на материке.
– Но не слишком близко, – сказал он и подмигнул.
У него были густые черные волосы с проседью, широкие плечи, мускулистое тело – почти без жира, добродушная улыбка. Похоже, все женщины в ресторане его знали.
– В свое время я был мэром, – сообщил он. Но мы оба понимали, что дело не только в этом.
Так и прошло несколько минут: мы узнавали друг о друге, прислушиваясь к крикам морских птиц. «Пеликан» располагался у мощенной камнем дороги, проходившей вдоль набережной. Климат на острове был намного теплее андикварского. Мимо шли толпы людей в пляжных костюмах, пробегали ребятишки с воздушными шарами, ехали переполненные автобусы. Люди охотно ехали на Гильермо: здесь были захватывающие аттракционы, настоящие трамваи и лодки, дома с привидениями. Сюда стремились те, кто жаждал чего-то большего, нежели виртуальная реальность: головокружительные эффекты вроде бы те же, но при этом ты полностью осознаешь, что сидишь в темной комнате и не подвергаешься опасности. Некоторые считали, что это основательно притупляет остроту ощущений.
Из окна «Пеликана» была видна парашютная вышка.
– Страшное было время, – сказал Георг, когда я наконец завела разговор о «Полярисе». – Люди не знали, что и думать.
– А что думали вы?
– Больше всего меня удивил челнок. Легко представить, что все семеро решили отправиться на увеселительную прогулку. А дальше они заблудились или столкнулись с астероидом – либо произошло еще что-нибудь. По крайней мере, теоретически это было возможно. Но челнок оставался в стартовом доке. И еще – последнее сообщение с корабля…
– «Стартуем в ближайшее время».
– «В ближайшее время». У меня от этих слов до сих пор мороз по коже. Что бы ни случилось, все произошло очень быстро, в течение нескольких секунд – между отправкой сообщения и посылкой команды на прыжок. Словно нечто поймало их, вырубило и отключило связь. А затем похитило всех.
Принесли сэндвичи. Я откусила, пожевала, а потом спросила, есть ли у Георга какие-нибудь идеи. Что могло случиться, если исключить применение недоступных нам технологий?
– Послушай, Чейз, – ответил он, – что бы это ни было, по технологиям оно намного опережает нас. Без челнока люди не смогли бы далеко отойти от корабля. У Мэдди на борту было четыре скафандра. Когда прибыл «Пероновский», скафандры оставались на корабле.
На дороге за окном уличный художник рисовал набросок: улыбающаяся молодая женщина в широкой соломенной шляпе.
– Георг, а может, это был вирус? Или болезнь, от которой все сошли с ума?
Мимо прошли две девушки в полупрозрачных платьях, а за ними – двое парней.
– Чего только в наши дни не носят! – улыбнулся он, не сводя взгляда с девушек, пока те не скрылись из виду. – Полагаю, могло случиться что угодно. Но допустим, их разум пострадал от неких микробов, которых впоследствии не обнаружили. И что? Это ведь не объясняет того, как они покинули корабль.
Чай был хорош. Я вслушивалась в шум прибоя – реальный, размеренный, успокаивающий.
– Нет, – продолжал Георг. – Скафандры остались на месте. Если бы они вышли через один из шлюзов, то умерли бы через несколько минут. Вы бывали на космических кораблях, Чейз?
– Случалось.
– Внешний люк не сдвинется с места, пока давление воздуха в шлюзе не упадет до нуля. Тот, кто попытается выйти без скафандра, придет в неважное состояние еще до открытия люка. Но предположим, что он задерживает дыхание и сохраняет ясность ума, а потом выпрыгивает наружу. Хороший прыжок – скажем, со скоростью метр в секунду. «Пероновский» появляется там через шесть дней. Как далеко окажется прыгнувший?