– Что вы можете рассказать о своем муже, Одри?
– А что рассказывать? Хороший был человек. И хороший отец.
– Сколько у вас с ним было детей?
– Двое. Двое сыновей. Теперь оба уже дедушки. Алекс, он тяжко трудился, чтобы обеспечить семью. Любил играть с мальчиками в военные симуляторы. Порой это продолжалось неделями. – Она улыбнулась. – Я познакомилась с ним сразу после окончания школы.
– Любовь с первого взгляда?
– О да. Он был самым симпатичным мужчиной из всех, кого я встречала.
– Даже не знаю, как задать следующий вопрос…
– Все в порядке. Он никогда не обманывал меня и никогда не проявлял интереса к другим женщинам.
– Нет, я не об этом. Он был честен с другими?
– Да, конечно.
– Его можно было подкупить?
– Чтобы он нарушил закон? Вряд ли.
Алекс показал ей фотографии Агнес Крисп, Тери Барбер и Маркуса Кирнана.
– Вы, случайно, не знаете никого из этих людей?
Одри внимательно посмотрела на фото и покачала головой:
– Нет, в жизни не встречала ни одного из них. – Она пригляделась к двум женщинам. – Они очень похожи. Разные прически, цвет волос – но женщина разве не одна и та же?
– Не думаю, – ответил Алекс. – Благодарю за беседу и вино.
Выйдя на улицу, мы немного постояли на холодном воздухе, а затем направились к скиммеру, пробираясь среди сугробов. Скиммер взмыл вверх, и мы полетели к морю.
– Ладно, – сказала я, глядя на удаляющиеся огни Табата-Ли. – Что из всего этого следует?
– Шона Уокера убили, поскольку он что-то знал.
– И что же он знал?
– Разреши сперва задать вопрос тебе, – сказал Алекс. – Что ты можешь рассказать о «Пероновском»?
– Грузовой корабль второго класса, модель «Шеба». Устаревшая. Теперь таких не строят.
– На борту были двое, Альварес и Уокер. Сколько людей могло поместиться на «Пероновском»?
– Там было две каюты наверху и, насколько я помню, две внизу.
– Черт побери, Чейз, я не спрашиваю про каюты. Сколько народу?
– Вовсе незачем так волноваться. Корабль был рассчитан на трех пассажиров и капитана. Итого четыре человека. На практике система жизнеобеспечения способна обслужить на пятьдесят процентов больше. Получаем шесть, но не больше.
– А если поместить туда еще людей?
– Повреждение мозга от нехватки воздуха, – ответила я. – А что? О чем ты думаешь?
Алекс не сводил взгляда с моря, что простиралось под нами.
– Кажется, я знаю, из-за чего все случилось. И пытаюсь понять, как это случилось.
– Из-за чего же?
– Думаю, Даннингер открыл формулу, которую искал. А остальные пять пассажиров участвовали в заговоре с целью не допустить, чтобы она увидела свет.
– Не может быть, – возразила я. – Все они были весьма влиятельными людьми и не могли участвовать в похищении.
– Хочешь, я снова воспроизведу обращение Мендосы к обществу Белых Часов? Ты слышала, что они думают по этому поводу? Все пятеро придерживались того мнения, что беды человечества в большинстве своем прямо связаны с перенаселением. И тут появляется некто, желающий дать людям бессмертие, чтобы население Конфедерации ежегодно возрастало на сотни миллионов человек.
– Значит, они похитили Тома Даннингера? И Мэдди?
– Они похитили Даннингера. Вот почему они уничтожили лабораторию в Приюте Эпштейна: никто и никогда не должен был проделать ту же работу.
– Но к чему такие сложности? Если они хотели похитить его и сжечь лабораторию, почему бы не поступить именно так?
– Во-первых, они знали, что их неминуемо схватят, если власти начнут расследовать похищение. На них началась бы настоящая охота. Во-вторых, они не хотели утечки данных о том, что Даннингер был на верном пути. Тогда, как и сейчас, все предполагали, что подобное невозможно. Поэтому требовался искусный обман, и полет к Дельте К подошел для этого как нельзя лучше.
– Господи, Алекс, ты действительно думаешь, что все так и было?
– Вне всякого сомнения.
– Но куда они подевались? Как им это удалось?
– Не знаю. Сперва я думал, что они могли вернуться на «Пероновском», сговорившись с Уокером.
– Невозможно.
– Даже если установить дополнительные резервуары с воздухом?
– Слишком сложно. И потом, пришлось бы привлечь Альвареса, не говоря уже о нескольких техниках.
– Слишком много посторонних.
– Согласна. Они не сумели бы сохранить все в тайне.
Когда мы вернулись в отель, с нас взяли подписку, что в последующие несколько суток мы не будем выходить на берег: у йохо брачный сезон, и, если с нами что-нибудь случится, отель ответственности не несет.
– Кто такие йохо? – спросила я Алекса.
Мы стояли в вестибюле. Снег прекратился, море было серым и туманным.
– Вряд ли нам стоит это знать, – ответил он.
Он (пульсар) подобен тем из нас, кто ждет окончательных ответов от науки: он яростно шлет свои лучи во все стороны, но те ничего не касаются, ничего не выявляют и в итоге лишь создают хаос.
Тимоти из Эсперанцы. Дневники
Вечер оказался весьма интересным. Снежная буря возобновилась, превратившись в воющую метель; когда мы уже собирались ложиться, поступило предупреждение о возможном землетрясении, а несколько часов спустя всех из отеля эвакуировали, так как в здание проникли йохо.
Йохо, как выяснилось, были членистоногими созданиями, лакомыми до человеческого мяса. К счастью, они появлялись всего пять дней в году – в сезон размножения, но даже тогда редко покидали берег. Целый час мы простояли в снегу. Потом руководство отеля сообщило, что йохо ушли, все в порядке и можно вернуться обратно. Вновь оказавшись в номере, мы тщательно его осмотрели и заперли дверь.
Почти сразу же после этого случилось землетрясение, но дело свелось всего лишь к ряду несильных толчков. К тому времени у меня пропало всякое желание выключать свет. Я пошла в гостиную к Алексу, занятому разговором в виртуальной реальности. Надев протянутый им шлем, я увидела аватар Чека Боланда. Боланд расслабленно сидел в шезлонге на пляже – в шортах цвета хаки, пуловере и широкополой шляпе от солнца. Океана, однако, нигде не было видно и слышно. Казалось, пляж тянется до бесконечности.
– …один сын, – говорил он. – Его звали Джон. Когда случилась история с «Полярисом», ему было двадцать.
– Почему распался ваш брак, доктор Боланд? Вы не против ответить на этот вопрос?