— Великолепную семерку, значит, — хмыкнул Никита. — А я, значит, должен заменить Посланника, так?
— Не должен, — тихо сказал Такэда. — Но боевики «свиты Сатаны» убрали Посланника и Вестника, и место Посланника вакантно. Может быть, Собор найдет другого Посланника, может, им станешь ты. Не знаю. Но у Люцифера… не люблю я это имя, привык к Деннице; так вот, у Денницы слишком много исполнителей, главные из которых образуют СД — Синклит Четырех Демонов, и действуют эти демоны весьма эффективно. Я как-нибудь расскажу о них подробней. Их слуг ты и встретил в парке. В нашем хроне, Мире Земли и Солнца, законы М-физики, физики волшебных превращений, не реализуются в полной мере, и молодчики СС вынуждены действовать в согласии с законами нашей физики, но дыхание Хаоса, как я уже говорил, сказывается и на Земле: жизнь человечества пошла вразнос, примеров хоть отбавляй. А ведь это лишь слабый, еле ощутимый ветерок Смерти!
— Ну хорошо. — Сухов попытался собраться с мыслями, но не смог, информации было слишком много. — Пусть все это существует… Денница твой, СД, СС, ЧК… сам аббревиатуры выдумывал?
— А что, не подходит? «Чекисты», кстати, — профессионалы-охотники на разумных существ, пробующих вмешаться в конфликт против Денницы.
— Хорошо, верю. Но спрашиваю в третий раз: меня с какого боку все это касается? Какой я, к черту, Посланник, если даже не знал о существовании Веера!
— Вестник нес информацию Посланника о принципах отбора Семерых магов, а тот должен был найти их, зная, в каком из хронов кто из них обитает. Теперь оба убиты. А Весть — у тебя…
Никита побледнел, хотел дотронуться до плеча со звездой, однако вовремя остановился.
— Что и требовалось доказать. Выходит, я теперь… Посланник?
— Пока никто. Для Пути ты слаб, прав был командир отряда СС. Но шанс у тебя есть. Тебе плохо?! — Такэда вскочил. — Давай-ка приляг.
Никита отвел его руку, глубоко вздохнул, с минуту молчал, откинувшись в кресле. Под глазами его обозначились темные круги. Он поверил.
Конечно, в глубине души еще теплилась надежда, что все это — театральная постановка, фантазия инженера, но, с другой стороны, он слишком хорошо знал Толю, чтобы надеяться на розыгрыш.
— Я останусь у тебя, не возражаешь? Надо переварить.
Такэда молча стал раскладывать кресло-кровать.
Уснуть не удалось ни через час, ни через два. Не спал и Толя, потому что ответил на вопрос Сухова тотчас же.
— Я не все понял насчет Посланника.
— Его звали Симарглом, и был он как бы офицером связи, вернее, «богом» связи между другими Владыками.
— А разве он путешествовал в одиночку, без подстраховки?
— Магу не нужна подстраховка…
— Ну да, чего же его тогда подловили и убили?
Толя долго молчал, потом нехотя проговорил:
— Я пока не знаю конкретных деталей, но, по косвенным данным, Посланник попал в ловушку из-за предательства. Удар был слишком внезапен.
Снова тишина овладела комнатой. Стали слышны какие-то шелесты и попискивания в электронном нутре компьютера да изредка долетали звонки трамвая и скрип шин тормозящих автомобилей.
— И что я должен буду делать, если стану Посланником?
— Главной его задачей являлся поиск Владык, то есть магов высшего класса, способных при воссоединении образовать Принцип-регулятор, играющий роль физического закона для всего Веера, выполняющий волю Соборной Души Веера, а главное — превышающий возможности Денницы.
— Ты произносишь слово «маги» как «боги».
— В принципе это одно и то же, если под магией понимать надежное и глубокое познание тайн природы. Но твоя задача сейчас поскромней: довести до совершенства свои естественные способности и лишь потом выйти на лестницу предельных возможностей.
— Предел — это мощь мага? — усмехнулся в темноте Никита.
— Маг, творец — всего лишь ступень эволюции мыслящего существа, пределов же не ведает никто. Если ты решишься заменить Посланника, тебя ожидает столько опасных поворотов, что я советую еще раз подумать — стоит ли? Начинать надо с нуля, а впереди ждет кэндо, синто и дао: Путь Меча — овладение искусством выживания в любых условиях, Путь богов, или Путь Мысли, и Путь Духа. И каждый из них невероятно труден, практически за пределами человеческих возможностей.
— А я всего лишь танцор.
— Ты тоже мастер, творец пластики, гармонии движения, гибкости, ритма, идеала человеческого совершенства, это немало. Кстати, другие Владыки тоже являются яркими творческими личностями. Один из них скульптор, вернее, архитектор, второй — резчик по камню, третий — воин, четвертый — мастер высших гармоний, невыразимых человеческим языком. Да, чуть не забыл: лишь четверо из них — люди, ну, или, скажем, гуманоиды, остальные трое — существа иных порядков. Это все, что я знаю, остальное тебе должна донести Весть.
Никита молчал. Мозг достиг пределов насыщения удивительным и не реагировал на другие, не менее удивительные вещи. Масштабы картины, нарисованной Такэдой, не только потрясали, поражали воображение, но и будили в душе атавистические страхи перед темным, тайным, непонятным, загадочным.
— А почему твои друзья… или кто они тебе? — не предложили Путь тебе? Ты же мастер кэмпо, инженер-исследователь и всегда доводишь дело до конца.
— Я не подхожу, — спокойно ответил Такэда. — Для такого Пути нужны не просто высокоответственные индивидуалы, но яркие творческие личности. Ты в этом смысле подходишь больше. А я… я просто наблюдатель, посвященный лишь в самые тривиальные тайны бытия. Единственное, что мне подвластно, — сопровождать Посланника, в данном случае, наверное, тебя, до момента, когда ты сможешь обойтись без моей помощи или когда силы мои полностью иссякнут.
— И ты… готов идти со мной? — Никита привстал на локте, удивленный и обрадованный.
Лица Такэды в темноте не было видно, однако чувствовалось, что он улыбается.
— Это мой долг, Ник. Недаром же я отмечен тремя восьмерками — знаком высокого долга.
— Это меняет дело, — пробормотал Сухов, внезапно успокаиваясь, и его сразу потянуло на сон. — Завтра договорим.
Такэда не ответил. Сомнения все еще не оставили его: вытащив друга из уютного, достаточно комфортабельного мирка, он мог предложить взамен лишь страх, боль, опасность, жестокие испытания, а выдержит ли Никита — не знал.
Ни на следующий день, ни через день Сухов у Такэды не появился. Сбежав утром с рассеянно-задумчивым видом, он занялся какими-то делами, из дома почти не выходил, сделав лишь походы в магазин и в библиотеку. Что искал там танцор, осталось неясным, хотя Толя и догадывался, но терпеливо ждал исхода размышлений Никиты, прекрасно понимая, как трудно поверить в рассказанную им легенду.
Сходил Никита и в мастерскую Ксении, не застав там, естественно, никого. А потом в его квартире случился пожар: загорелся телевизор. К счастью, хозяин был дома и пожар потушил сам своей курткой. Разбился чайный сервиз, к тому же его тряхануло током, пока он отключал телевизор от сети. Это происшествие подтолкнуло к принятию окончательного решения, и на третий день отсидки Сухов заявился наконец к приятелю, признавшись: