Зверь сиганул со скалы вниз, заскакал между валунами, похожими на огромные отрубленные человеческие головы в шлемах, перескочил через реку с разноцветной водой, похожей больше на шевелящиеся длинные водоросли или волосы.
— Удачи!
Ростислав слез с Вольха, подал руку мальчишке, разглядывая нависшую над головой грань черного параллелепипеда.
— Вот это гробик!
— Спасибо, Дадхи, — застенчиво сказал Будимир.
Волк Волков показал свою зубастую улыбку.
— Вы меня все-таки вычислили, Избавитель. Значит, я в вас не ошибся. Прощайте.
Громадный зверь повернулся, в несколько прыжков пересек долину, прыгнул через реку и исчез.
— Как ты его назвал? — заинтересовался Ростислав. — У него же было другое имя — Вольх.
— Он сын Дадхикравана, помогавшего отцу и дяде Толе.
— Но ведь Дадхикраван был… э-э, насколько мне помнится, искусственным организмом, системой перемещения, а Вольх… м-м, просто большой волк…
— Тем не менее он — сын Дадхи.
— Кто бы мог подумать! Но если Дадхикраван жил практически во всех хронах, то у него должно быть много детей. Так?
Будимир покраснел.
— Не знаю…
Ростислав усмехнулся и вздрогнул от гулкого удара, сотрясшего весь горный массив.
С горы на гроб посыпались камни, загрохотало. Затем снова наступила глубокая тишина, пронизывающая весь горный массив, тишина неподвижности, обреченности, тлена и смерти.
— Что это было? — понизил голос Ростислав. — Уж не Святогор ли шевельнулся в своем гробу?
Будимир не ответил.
Они остановились под самой длинной стеной черного монолита, достигавшей высоты двадцатиэтажного земного здания. На стене были видны зазубрины и борозды — будто следы от ударов гигантского топора. Там, за этой стеной, спал мертвым сном великан Святогор, основатель рода и защитник Святой Руси, по легенде завлеченный в ловушку Великим игвой Гиибелью. Ростислав, подавленный циклопическими размерами и ощутимой массой сооружения, чувствовал себя неуютно, однако не забывал о своей миссии защитника и бдительно посматривал по сторонам, пока они пробирались между каменными россыпями и обходили гроб.
Будимир дважды применял свои экстранормальные возможности в поисках меча Святогора, вызывая магическое свечение всех заколдованных, заговоренных и многомерных вещей в округе. Таким образом им удалось избежать магических «капканов» и «мин», замаскированных под ровные полянки и дорожки, а также определить место, где когда-то торчал из земли Финист: из глубокой кинжаловидной дыры до сих пор изредка высверкивало голографическое изображение меча размерами с Эйфелеву башню. Но самого меча найти так и не удалось. У гроба своего старого хозяина его не было. А предок Руси, освященный Соборной Душой, так и не защитивший ее от коварного и злобного врага, в моральном арсенале которого не было места великодушию, благородству и чести, ничего не мог подсказать своим потомкам, нуждавшимся в его помощи.
Ростислав с интересом погладил рукой густую траву с красивой резной стрелкой, более темной в основании стебля. Трава тянулась к стене монолита и создавала впечатление печали.
— Плакун-трава, — сказал Будимир, отвечая на безмолвный вопрос спутника. — Пока она цветет, Святогор не умрет.
— А разве он не умер?
— Он заколдован.
— Так расколдуй его, и дело с концом. Сеттутеп то же самое советовал. Старик сам найдет свой меч и поможет нам.
Мальчик виновато качнул головой.
— У меня не получится. Заклятие Гиибели не смогли снять такие маги, как Яросвет, Зу-л-Кифл и Уэтль, и даже папа.
— То было давно и неправда, как говорится. Тебя назвали Избавителем, а это значит, что ты можешь. Кстати, не слишком ли мы близко стоим от гроба? Что-то мне не по себе. Не сработает ли заклятие, замуровывая нас в стену гроба?
— Гроб и есть заклятие, просто мы его так представляем. Этот черный камень — вовсе не камень и вообще не какой-либо материал, а особое поле.
Ростислав с недоумением посмотрел на угрюмую черную стену, нависшую над головой.
— Она выглядит как базальтовая плита… и эти борозды… будто ее долбили секирой… это как понимать?
— Многие пытались нейтрализовать повеление Гиибели, борозды — следы воздействия на структуру заклятия.
— Тогда понятно… И все-таки мне кажется, ты бы смог расколдовать старика.
— Он не старик.
— А кто же? Старуха, что ли?
— Когда Святогора заманил в ловушку Гиибель, ему исполнилось всего пятьдесят лет. А год на Олирне почти равен земному.
— Действительно, пятьдесят лет — не деньги. Я этого не знал. В былинах он гораздо старше. Как же получилось, что такого силача и кудесника смогли обмануть какие-то пришлые твари?
— Один из них был его учеником и другом, пока в него не вселилась «проекция» Великого игвы. После этого он завлек Святогора в ловушку, где в очень красивом замке его ждала еще одна «проекция» Гиибели — в виде богини любви Дивы. Святогор не смог вовремя вычислить подставу, вошел в замок, и тот превратился в гроб.
— Земная былина отличается от этой истории. Ее тебе отец рассказал?
— Дядя Толя.
— Кто же был здесь другом Святогора? В былине — г Илья Муромец.
— Здесь тоже Илия, но — Карачаровец. Вместо города Мурома на Олирне существовало селение Карачаров Мор, знаменитое своими разбойниками и грабителями. Их называли иззрами — богоборцами. Илия Карачаров тоже был разбойником, потом постарел и решил завладеть силой Святогора.
— Остальное понятно. У нас на Земле тоже есть народец, славящийся своей борьбой с Богом. Все-таки как же сильно перекликаются варианты истории, реализованные в разных хронах Веера! Может быть, где-то существует мир, в котором Святогор жив?
— Если бы такой хрон существовал, папа бы знал…
— Грустно все это. Однако нам пора подумать о ночлеге. Мы уже почти сутки на ногах.
— Я не устал…
— Зато я притомился. Поскольку меча здесь нет, я предлагаю найти более или менее спокойное местечко, поспать, а утром позовем Вольха, и он доставит нас ко двору Яросвета. Спросим у него, может, он знает, где твой отец оставил меч.
Будимир неопределенно дернул плечом, не то соглашаясь с решением старшего, не то собираясь возразить.
— Я попробую…
— Что?
— Разбудить Святогора.
Ростислав хмыкнул, внимательно осмотрел побледневшее лицо мальчишки с тенями под глазами и заострившимся носом.
— Сил хватит?
Тот же неопределенный жест.