Халиско был столицей Срединного хааба — района-государства с шестидесятимиллионным населением, где правил Тлауискальпантекутли — Повелитель Дома Утренней Зари и стоял город примерно на месте современного земного Харькова. Естественно, никаких украинских городов, равно как и русских, арийских и любых других, в этом мире не существовало: индейская экспансия началась на Астаамтотле раньше, чем на Земле исход ариев из Индостана вверх, на север и запад.
Правитель (тлатоани на местном наречии) был по национальности уастек, а его «правая рука, сборщик дани, первый меч империи» чичим Сипактональ происходил из рода чоль-чорти, самого свирепого и воинственного из всех азиатских племен, и лишь благодаря ему власть тлатоани ни разу не была поколеблена, хотя попыток ее свержения от «оппозиционных» племен было предостаточно. Именно на этого человека и хотел выйти Сухов, полагая, что Сипактональ не только воин, объединитель народов, но и маг, тот самый искусник, который им нужен для продолжения Пути. Но он ошибся. Сведения же о стране, в которую они попали, дошли до них с неожиданной стороны.
Правитель интересовался ими недолго.
Это был высокий, сухой и костлявый старик с узким лицом, похожим на лезвие топора. Одетый в зелено-фиолетовый плащ, разукрашенный перьями, он не производил впечатления сильного и умного человека, но властолюбие проступало во всех его чертах. Как и в обстановке зала церемоний, предназначенной подавлять и поражать всех гостей или послов других хаабов, все предметы этого огромного зала, от трона Повелителя до скульптур, скамеек, стел, панно и стенных скосов, были гипертрофированы: либо увеличены, либо искажены, но сделано это было с таким искусством и вкусом, что внушало не ужас и отвращение, а изумление и суеверный восторг.
— И эти люди оказали тебе достойное сопротивление, Уэтль? — спросил звучным голосом Правитель.
— Да, мой Ягуар, — поклонился саагун. — Меня предупреждали, что они не обычные воины, но я не поверил. Они знают мбоа. — Он лжет, — холодно процедил стоящий сзади Сипактональ; перед троном, склонив голову, стоял Уэ-Уэтеотль, за ним Такэда с Суховым. — Мбоа могут владеть только Богоизбранные, жрецы Науатль.
— Вот и проверь это, чичим. Пусть они сегодня живут, а завтра устроим представление и жертвоприношение Уицилопочтли. Что касается тебя, Уэтль, то я начинаю думать, что ошибся, возвысив тебя над толпой, переведя из архитектора в командира тикуй-рикуки. Завтра будешь сражаться вместе с этими чужестранцами против мбоа. Остальное — во власти Ягуара.
Уэ-Уэтеотль молча склонился до пола, резко повернулся и вышел из зала. Чичим Сипактональ проводил его торжествующим взглядом, хлопнул в ладоши. Из-за скульптур бесшумно выступили рослые воины в черном, с копьями и мечами.
— В темницу их.
— Похоже, наше мнение никого не интересует, — пробормотал Никита. — Может быть, попытаемся объясниться?
Но в этот момент в зале появилось еще одно действующее лицо — женщина, одетая в золотые доспехи, с золотой маской на лице и с огромной вычурной прической, похожей на султан с перьями в волосах. За ней бесшумно, как тени, следовали два гиганта в золоченой коже, вооруженные лишь короткими кинжалами.
— Я забираю их в Храм, Повелитель, — сказала она низким голосом, смело подходя к трону. — Богоизбранные, мои воины и жрецы, хотят посмотреть на пришельцев и выяснить, кто они, откуда, зачем появились здесь и что знают. А завтра они продемонстрируют вам свое искусство.
— Пусть будет так, — ответил коротко тлатоани, сверкнув глазами.
Сипактональ с неохотой дал знак своим стражам, и те снова исчезли в нишах зала. Женщина в золотом наряде больше ничего не произнесла и вышла первой. Ее сопровождающие молча вывели следом путешественников, так и не проронивших ни слова.
Вели их недолго. Женщина сразу же после выхода из дворца-пирамиды правителя села в паланкин, и четверо таких же великанов, как и те, что вели друзей, умчали ее рысью прочь, а провожатые свернули с площади перед дворцом в проход между зданиями в форме топора и оказались у коновязи, где их ждал десяток индейцев с лошадьми. Усадив «бледнолицых» на одного коня, провожатые погнали отряд по широким улицам Халиско, не обращая внимания на прохожих. Впрочем, прохожие, в большинстве своем женщины, одетые в цветные длинные, до пят, юбки и накидки, а также кофты, с невероятно сложными прическами, тоже практически не глазели на кавалькаду, во всем подражая мужчинам, в том числе и невозмутимостью.
Индейцы-сопровождающие, все атлеты, словно собранные из тюрем Земли преступники, которым больше нечем заниматься, кроме как качать мышцы, вооружены были не копьями, а, как заметил Такэда, духовыми ружьями и кинжалами. Меч был лишь у одного из них, вероятно, старшего по званию, управлявшего своим отрядом знаками. И по слаженности действий, ленивой грации, уверенности в себе и физической силе Такэда угадал в них профессионалов, людей войны. Как видно, власть женщины в золотом, поддерживаемая такой личной гвардией, была достаточно велика, если даже Правитель не хотел с ней спорить.
— Мбоа, — сказал Такэда на ухо Сухову, кивая на сопровождающих. Никита промолчал. Он уже догадался, что эти воины и есть те самые «Богоизбранные», с которыми им предстояло сражаться не на жизнь, а на смерть.
Проскакали почти до окраины Халиско и остановились у пирамидального здания со множеством террас. Здание хотя и уступало по высоте Чолуле, дворцу правителя, но было не менее величественным, гармоничным, красивым, увенчанное чешуйчатой башней, похожей на вставшего на хвост дракона.
— Матлашкочитль, — разразился наконец речью предводитель отряда, спешиваясь.
Лингвер перевода слову не дал, это было имя собственное, название здания.
— Тликоуацин Науатль, — продолжил индеец, жестом приказав спутникам следовать за ним, но повел людей не в здание-пирамиду, а в красивый белый дом напротив в форме уснувшего зверя, не то ягуара, не то дракона.
— Храм… богини Науатль, — прошептал лингвер, запнувшись. — Науатль — ягуароподобный дракон.
— Вот оно в чем дело, — вполголоса заметил Такэда. — Эта дама, что забрала нас у мясника-чичима, наверняка жрица храма, верховная жрица. А это ее дом.
— Интересно, чего ей от нас надо? — нахмурился Сухов.
— Сейчас узнаем.
Их провели в дом и оставили в роскошной прихожей со сводчатым потолком и стенами, увешанными коврами из искусно переплетенных, отливающих всеми цветами радуги птичьих перьев. Эти ковры висели везде, но в доме встречались комнаты, стены которых были затканы перьями сплошь, вызывая удивительный эстетический эффект. Практичный Такэда подумал, правда, о пыли: как здесь ее убирают? — но восхищался красотой убранства комнат не меньше Сухова. Однако самое большое потрясение ждало гостей впереди.
Через несколько минут ожидания в прихожую вошла наполовину обнаженная девушка с безупречной фигурой. Из одежды на ней была только юбка из перьев да сандалии из белой кожи. Сложная прическа в форме двух пересекающихся кубов венчала голову, в ушах подрагивали длинные золотые серьги в виде человеческих ладоней, на руках и ногах сверкали браслеты. Она сделала приглашающий жест и скользнула в проход между двумя белокаменными, украшенными резьбой панелями. Заинтригованные гости последовали за ней. Короткий коридор вывел их в светлый зал, затканный все теми же перьями и паутинно-прозрачными драпировками, с резным деревянным троном в дальнем конце, у стены, по которой распростерлось тремя извивами тело драконоподобной, с головой и когтями ягуара, твари. На троне сидела давешняя золотодоспешная женщина, одетая, правда, на сей раз иначе, — почти так же, как и ее служанка: в юбку, но не из перьев, а из какой-то ткани, отливающей зеленью, в невероятной красоты сандалии, с виду — из золота, и прозрачно-золотистую накидку, не скрывающую ни высокой груди, ни длинной шеи, ни тонкой талии. Прическа у ней осталась той же, как и золотая маска на лице, изображавшая полуженщину-полуягуара.