– Значит, святая вода и зеркала – все это чушь, – пробормотал он. – Однако днем ты и в самом деле не можешь выходить на свет Божий. Что ты говорил насчет своих проклятых вампиров?.. Они реальные. Только ты лгал мне. Ты лгал мне, Джошуа! Ты никакой не охотник за вампирами, ты сам – один из них. Ты, и она, и все остальные. Все вы Богом проклятые вампиры!
Марш вытянул перед собой пекановую трость, бесполезный деревянный меч, чтобы оградить себя от существ, которых он даже не видел. В горле у него пересохло и запершило. Было слышно, как непринужденно рассмеялась Валерия и пододвинулась к нему ближе.
– Сбавь тон, Эбнер, – спокойно сказал Джошуа, – избавь меня от твоего негодования. Да, я лгал тебе. На нашей первой встрече я предупредил тебя, что, если ты будешь задавать мне вопросы, в ответ будешь получать ложь. Ты сам заставил меня лгать тебе. Я сожалею только об одном, что ложь была состряпана не лучшим образом.
– Мой партнер! – сердито воскликнул Эбнер. – Черт, я даже сейчас не в силах поверить. Убийца, хуже, чем убийца. Что ты делал все эти ночи? Уходил, чтобы в укромном месте подкараулить кого-нибудь несчастного, разорвать ему горло и выпить кровушки? А потом как ни в чем не бывало возвращался… Да, так оно и было, теперь я понимаю. Почти каждую ночь ты оказывался на новом месте – и никакого риска. К тому времени, когда люди на берегу находили твою жертву, ты уже далеко. И бежать тебе никуда не нужно. Ты здорово устроился в прекрасной собственной каюте на роскошном пароходе. Неудивительно, что вам так хотелось иметь собственный корабль, мистер капитан Йорк. Чтоб тебе пусто было!
– Замолчи, – приказал Йорк. В голосе его прозвучала такая сила, что Марш тотчас закрыл рот. – Опусти трость, пока, размахивая ею, ты тут что-нибудь не разбил. Опусти, я сказал. – Марш опустил трость на ковер, – Очень хорошо.
– Он такой же, как все остальные, – вмешалась Валерия. – Он ничего не понимает. У него к тебе ничего нет, только ненависть и страх. Мы не можем оставить его в живых!
– Возможно, – нехотя произнес Йорк. – Я думаю, что все не так просто, хотя, возможно, я ошибаюсь. Что скажешь, Эбнер? Только берегись, взвешивай каждое свое слово.
Но Эбнер Марш был слишком зол, чтобы думать. Переполнявший его страх уступил место гневу, ему лгали, его заставили играть в игру, превратили в полного идиота. С Эбнером Маршем так не обращался еще ни один человек. И не имело значения, что это не человек вовсе. «Грёзы Февра», своего красавца, Марш превратил в плавающий ночной кошмар.
– Я давно на реке, – сказал Марш. – Не вздумай меня пугать. Когда я ходил на своем первом пароходе, то видел, как на моих глазах в салоне Сен-Джона выпустили кишки моему приятелю. Тогда я схватил того негодяя, который сделал это, вырвал у него нож и сломал ему спину. Участвовал я и в войне против Страшного Топора, был и в истекающем Канзасе… какому-то кровососу меня просто так не взять. Только попробуй тронь меня! Я в два раза превосхожу тебя в весе, к тому же ты обгорел до костей. Я откручу тебе башку. Может быть, мне давно следовало бы это сделать.
Ответа не последовало. Потом, к его великому изумлению, Джошуа Йорк разразился смехом.
– Ах, Эбнер, – сказал он, когда немного успокоился. – Ты – речник до мозга костей. Мечтатель, хвастун и полный идиот. Ты сидишь здесь и ни черта не видишь, в то время как мне хватает того света, который просачивается через щели в ставнях и двери, через ткань штор. Ты сидишь здесь, толстый и неуклюжий, а моя сила, насколько тебе известно, заключается в скорости. Уж кому-кому, как не тебе знать, как бесшумно я умею передвигаться. – Последовала пауза, потом скрип, и вдруг голос Джошуа донесся из другого конца каюты. – Вот так. – И снова наступила тишина. – И так. – Он уже оказался позади него. – Или так. – Он снова был там, где сидел первоначально; Марш, пытавшийся поспевать за ним и крутивший головой, почувствовал тошноту. – Ты начнешь истекать кровью, хотя моих прикосновений даже не ощутишь. Я могу в темноте подползти к тебе и вцепиться в горло, а ты даже не поймешь, что произошло. И все же, несмотря на все это, ты сидишь здесь, задрав бороду и направив взгляд не в ту сторону, ругаешься и угрожаешь мне! – Джошуа вздохнул. – У тебя сильный дух, Эбнер Марш. Ты не силен в рассуждениях, но в силе духа тебе не откажешь.
– Если хочешь убить меня, чего же медлишь, давай действуй, – сказал Марш. – Я готов. Да, обогнать «Эклипс», может быть, мне и не удалось, зато я выполнил почти все, что намечал в жизни. Лучше мне гнить в одной из тех могил Нового Орлеана, чем командовать пароходом, напичканным вампирами.
– Как-то я поинтересовался, считаешь ли ты себя религиозным или суеверным человеком, – снова заговорил Джошуа, – тогда ты дал мне отрицательный ответ. А сейчас я слышу, что ты говоришь о вампирах, как какой-нибудь необразованный невежа.
– Ты же caм рассказал мне о них…
– Да-да. Гробы с землей, бездушные твари, которые не отражаются в зеркалах, бояться ступить в текущую воду, способны превращаться в волков, летучих мышей и туман, но в ужасе застывают перед вязанкой чеснока. Ты, такой разумный человек, веришь в такую чепуху, Эбнер!.. На минуту отбрось свои страхи, свою злость и подумай.
Эбнер Марш невольно призадумался. Из-за насмешливой нотки в тоне Джошуа все действительно выглядело ужасно глупо. Возможно, Джошуа Йорк и обгорел на дневном свету, однако нельзя отрицать того, что святую воду он тоже выпил, носит серебро и отражается в зеркалах.
– Ты хочешь сказать, что ты не вампир… или что? – потерянно спросил Марш.
– Таких существ, как вампиры, нет на свете, – терпеливо пояснил Джошуа, – сильно смахивает на речные байки, которые так здорово умеет рассказывать Kapл Фрамм о сокровище «Дреннана Уайта». О призрачном пароходе Раюкурчи. О лоцмане, таком ответственном, что он продолжал нести вахту и после собственной смерти. Bсе это байки, Эбнер. Пустые истории, над которыми можно посмеяться, но взрослому человеку смешно принимать их на веру.
– В этих рассказах есть доля истины, – слабо возразил Марш. – Я хочу сказать, что знаю немало лоцманов, которые утверждают, будто видели свет призрачного корабля, когда проходили излучиной Раккурчи, и даже слышали ругань и проклятия eго лотовых. А что касается «Дреннана Уайтса»… хотя я не верю в проклятия, он пошел ко дну именно так, как говорил мистер Фрамм. И другие суда, которые приходили, чтобы поднять сокровище, тоже пошли ко дну. Что же до мертвого лоцмана, так я его знал. Он был лунатиком, вот кем, он стоял за штурвалом парохода, когда крепко спал. Только в слухах, пущенных по реке, все до невозможности преувеличено.
– Этой фразой ты оказал мне услугу, Эбнер. Если ты настаиваешь именно на этом слове, тогда я скажу тебе: да, вампиры действительно существуют, только истории о них сильно преувеличены. Твой лунатик превратился в мертвеца за какие-нибудь несколько лет, пока ходила сплетня. Подумай, что бы из него сделали, если бы история эта ходила сто лет или двести.
– Тогда кто ты, если не вампир?
– Не так-то просто найта подходящее слово, – ответил Джошуа. – Ты и тебе подобные могут называть меня вампиром, оборотнем, ведуном, вурдалаком, кровососом, демоном. Имеются и другие названия: носферату, например, упырь и другие. Этими именами люди окрестили таких бедных созданий, как я. Но ни одно из них мне не нравится. У нас у самих нет для себя подходящего слова.