– Ничего, не расстраивайтесь, – сказал Марш. Новость в какой-то мере успокоила его. Несмотря на то что кораблем завладел Джулиан и его банда, кое-кому из команды удалось спастись. – Кто был здесь?
– Как кто? Я видел Джека Эли, второго механика, кое-кого из официантов и парочку кочегаров, – Сэма Клайна и Сэма Томпсона, – вот кого. Другие тоже приходили.
– Кто-нибудь здесь остался? Грин пожал плечами.
– Когда я не предложил им работы, они пошли искать в другом месте, капитан. Так что я не знаю.
– Проклятие, – выругался Марш.
– Минуточку! – воскликнул агент и поднял палец. – Мистер Олбрайт, лоцман, который и рассказал мне о лихорадке, был здесь дня четыре назад, и он не искал работу. Вы же знаете, что он лоцман на нижнем русле реки, так что «Эли Рейнольдз» ему без надобности. Он сказал, что будет подыскивать для себя место на одном из крупных судов, направляющихся вниз по реке, а пока поживет в «Доме переселенца».
– Значит, Олбрайт, – произнес Марш. – А как насчет Карла Фрамма? Вы видели его? – Если оба лоцмана, и Фрамм, и Олбрайт, покинули борт парохода, отыскать «Грёзы Февра» будет не так сложно. Без квалифицированных лоцманов он мог передвигаться только на ограниченном пространстве.
Но Грин покачал головой.
– Нет, мистера Фрамма я не видел.
Забрезжившая надежда померкла. Если Карл Фрамм все еще на «Грезах Февра», пароход мог находиться где угодно. Они могли войти в русло одного из многочисленных притоков, могли даже повернуть назад, в Новый Орлеан, пока Марш валялся на забытом Богом и людьми дровяном складе к югу от Бейу-Сара.
– Пойду, навещу Дэна Олбрайта, – сказал он агенту. – А вы, пока я буду отсутствовать, напишите несколько писем. Агентам, лоцманам и другим речникам из Нового Орлеана, кого вы знаете. Спросите их о «Грезах Февра». Наверняка его кто-нибудь видел. Пароходы просто так не исчезают. Все эти письма нужно подготовить к вечеру, вы меня поняли? Потом сразу отправляйтесь на пристань и пошлите их с самым быстроходным судном. Я намерен отыскать свой корабль.
– Будет сделано, сэр, – пообещал агент. Не откладывая в долгий ящик, он вытащил стопку бумаги, обмакнул перо в чернильницу и принялся писать.
Клерк за конторкой постоялого двора «Дом переселенца» приветливо вскинул голову.
– Да это же капитан Марш!.. Слышали о вашем несчастье, просто ужасно. С Бронзовым Джоном шутки плохи. Я рад, что вам лучше, капитан. Искренне рад.
– Ничего, – с раздражением ответил Марш. – В какой комнате остановился Дэн Олбрайт?
Олбрайт занимался тем, что начищал свои сапоги. Холодно, из вежливости поздоровавшись с капитаном, он пригласил его пройти, после чего снова занял свое место и, сунув одну руку в сапог, углубился в прежнее занятие, как если бы не прерывал его вовсе, чтобы открыть дверь.
Эбнер Марш, тяжело опустившись на стул, не стал тратить времени на пустые любезности, а перешел сразу к делу.
– Почему вы оставили пароход? – без обиняков спросил он.
– Из-за лихорадки, капитан, – прозвучало в ответ. Олбрайт быстро взглянул на Марша и, не добавив ни слова, снова погрузился в свое занятие.
– Расскажите мне об этом, мистер Олбрайт. Меня не было там.
Дэн Олбрайт нахмурился.
– Не было? А я понял, что больного первыми обнаружили вы и мистер Джефферс.
– Вы не правильно поняли. А теперь расскажите мне все. Продолжая чистить сапог, Олбрайт рассказал ему о грозе, об ужине, о мертвом теле, которое Джошуа Йорк, Мрачный Билли и еще кто-то третий пронесли через салон, о бегстве с корабля пассажиров и членов команды. Все это он поведал в нескольких словах. К тому времени, когда он закончил, сапоги его сияли глянцем.
– Ушли все? – поинтересовался Марш.
– Нет, – уточнил Олбрайт. – Кое-кто остался Не все так хорошо, как я, знают, что такое желтая лихорадка.
– Кто?
Олбрайт пожал плечами.
– Остался капитан Йорк. Его друзья. Волосатый Майк. Кочегары и матросы тоже. Думаю, слишком уж они боялись Волосатого Майка, чтобы бежать. Особенно там, где процветает рабство Уайти Блейк тоже, должно быть, остался. Еще я думал, что вы и мистер Джефферс.
– Мистера Джефферса нет в живых, – сказал Марш. Олбрайт ничего не ответил.
– А Карл Фрамм? – спросил Марш.
– Не могу сказать.
– Вы же коллеги.
– Мы не были с ним близки. Я не видел его. Марш нахмурился.
– Что произошло после того, как вы взяли расчет?
– День я провел в Бейу-Сара, а потом сел на «Натчез» капитана Ледерса С ним добрался до Натчеза, искал на реке работу. Неделю провел там, потом на «Роберте Фолке» прибыл сюда, в Сент-Луис.
– Что случилось с «Грезами Февра»?
– Пароход ушел.
– Ушел?
– Ну да. Отчалил. Когда на другой день после того, как разразилась лихорадка, я проснулся, его в Бейу-Сара уже не было.
– Ушел без команды?
– Должно быть, там оставалось достаточно народа, чтобы справиться с управлением и прочим.
– Куда он направился? Олбрайт пожал плечами.
– С «Натчеза» я его не видел Или просто пропустил. Я не интересовался. Может быть, он пошел вниз по течению.
– От вас и впрямь помощи, как с козла молока, – в сердцах бросил Марш. Олбрайт обиделся.
– Я же не могу говорить то, чего не знаю. Вдруг его сожгли? Лихорадка все-таки. Думаю, нельзя было давать судну это имя. Несчастливое.
Эбнер Марш уже начал терять терпение.
– Его никто не сжигал. Корабль, должно быть, где-то на реке, и я намереваюсь разыскать его. Кто вам сказал, что он несчастливый?
– Грозы, туман, постоянные задержки, а потом еще лихорадка… Он проклят, этот корабль. Я бы на вашем месте поставил на нем крест. Там не все благополучно. Бог оставил его. – Лоцман поднялся. – Да, чуть не забыл. У меня тут есть кое-что из того, что принадлежит вам. – Он взял две книги и протянул их Маршу. – Из библиотеки «Грез Февра». В Новом Орлеане я как-то сыграл с капитаном Йорком в шахматы и обмолвился, что люблю поэзию, и на другой день он принес мне это. Когда я уходил, то по ошибке прихватил и их.
Эбнер Марш повертел книги в руках. Стихи. Томик стихов Байрона и стихи Шелли. Именно то, что в данный момент нужно, подумал он. Парохода нигде нет, сгинул где-то на реке, и все, что ему от него осталось, – две дурацкие книжки стихов.
– Оставьте их себе, – сказал он Дэну Олбрайту. Олбрайт покачал головой.
– Они мне не нужны. Такую поэзию я не люблю, капитан. Стихи и одного, и другого безнравственны. Неудивительно, что корабль проклят, с такими-то книжками.
Эбнер Марш, опустив книжки в карман, поднялся. Выражение его лица было мрачным.