— Лгу? А что такое ложь? И что такое правда? — Тозер кисло улыбнулся Хоукмуну и икнул.
— Правда — это то, что по вашей шее плачет веревка, — спокойно сказал Хоукмун. — Вас надо повесить, Тозер, — он коснулся рукой тусклого Черного Камня у себя во лбу. — Я знаю, на что способна Империя Мрака. Я много раз попадал в ее ловушки и не желаю быть обманутым еще раз. — Он посмотрел на остальных. — Короче, я за то, чтобы его повесить.
— Но надо узнать, не сможет ли кто-нибудь еще добраться до нас, — резонно возразил д'Аверк. — Не стоит торопиться, Хоукмун.
— Клянусь, я единственный! — Тозер заволновался. — Скажу откровенно, добрый господин, мне приказали проникнуть сюда. У меня был выбор: либо соглашаться, либо до самой смерти гнить в тюремных подвалах дворца. Узнав секрет старика, я вернулся в Лондру, полагая, что приобретенная способность позволит договориться с теми, кто был недоволен мною. Я только хотел, чтобы мне вернули прежнее положение при дворе, а у моих пьес вновь появились зрители. Однако, когда я рассказал о том, чему научился, владыки Гранбретании стали угрожать мне. Поэтому пришлось пообещать, что я перенесусь сюда и разрушу машину, которая перенесла вас в эту плоскость… И вот я здесь. Признаюсь, я рад, что убежал от них. Очень не хочется рисковать своей шкурой, досаждая вам, добрые люди, но…
— Неужели они не сделали всего возможного для того, чтобы вы выполнили приказ? — спросил Хоукмун. — Странно.
— Сказать по правде, — ответил Тозер, потупив взор, — я не думаю, чтобы они поверили мне, — просто хотели проверить. Когда же я согласился и мгновенно исчез, они, наверное, были потрясены.
— Не похоже, чтобы властелины Империи Мрака были настолько неосмотрительны, — задумчиво сказал д'Аверк и нахмурился. — Однако если вы не можете убедить нас, то нет основания полагать, что и они вам поверили. Тем не менее, я сомневаюсь в вашей искренности.
— Вы ведь рассказали им об этом старике? — спросил Ноблио. — Значит, они сами смогут узнать его секрет!
— Отнюдь, — гордо ответил Тозер. — Я сказал им, что приобрел эту способность за много месяцев одиночества.
— Немудрено, что они не приняли вас всерьез, — улыбнулся д'Аверк.
Тозер казался оскорбленным. Он выпил еще вина.
— Трудно поверить, что вы оказались здесь только благодаря силе воли, — признался Ноблио. — Вы уверены, что не пользовались никакими другими средствами?
— Никакими.
— Мне это совсем не нравится, — хмуро сказал Хоукмун. — Даже если Тозер сказал правду, владыки Гранбретании уже думают над тем, где он приобрел эту способность и будут следить за каждым его шагом. Я почти уверен, что они найдут старика — и тогда у них будет возможность перенестись сюда со всем своим войском. Мы обречены!
— Да, тяжкие времена, — сказал Тозер, вновь наполняя кубок. — Вспомните «Короля Стальина», акт четвертый, сцена вторая: «Безумные дни, безумные всадники, и смрад войны по миру всему!» Да, я был провидцем и не знал этого!
Он явно захмелел. Хоукмун внимательно посмотрел на пьяницу с безвольным подбородком, все еще не веря, что перед ним великий драматург Тозер.
— Вижу, вы удивлены моей бедностью, — сказал Тозер заплетающимся языком. — В этом виноваты несколько строк в «Чершиле и Адульфе», как я уже говорил. О, превратности судьбы! Несколько честных строчек, и вот я здесь, и меня грозятся повесить. Вы, конечно, помните эту сцену и слова? «Двор и король, продажны тот и этот…» Акт первый, сцена первая. Пожалейте меня, сэр, не вешайте. Перед вами великий художник, погубленный силой своего таланта.
— Этот старик, — сказал Ноблио, — кто он? Где именно он живет?
— Старик… — Тозер влил в себя еще вина. — Старик напоминал мне Йони из «Комедии о Стали». Акт второй, сцена шестая…
— Кто он? — нетерпеливо спросил Хоукмун.
— «Он души не чаял в механизмах, он отдавал им все свое время и не заметил, как постарел». Понимаете, он живет только наукой. Делает кольца… — Тозер закрыл рот рукой.
— Кольца? Какие кольца? — быстро спросил д'Аверк.
— Вы должны простить меня, — сказал Тозер и поднялся, пытаясь сохранить гордую осанку. — Вино оказалось не под силу моему пустому желудку. Пожалейте меня и разрешите мне выйти.
Лицо Тозера на самом деле приняло зеленоватый оттенок.
— Хорошо, — устало сказал Ноблио, — я провожу вас.
— Прежде, чем он уйдет, — раздался немного приглушенный, ироничный голос, — заставьте его снять кольцо со среднего пальца левой руки.
Хоукмун сразу же узнал говорившего и обернулся. У Тозера отвисла челюсть, он в испуге закрыл кольцо ладонью и спросил:
— Что вы знаете об этом? Кто вы такой?
— Герцог Дориан, — сказал вошедший, кивнув Хоукмуну, — называет меня Рыцарем-в-Черном-и-Золотом.
Рыцарь казался выше любого из присутствующих и был одет в доспехи и шлем черного и золотого цветов. Рыцарь поднял руку и указал на Тозера:
— Отдайте герцогу это кольцо.
— Это же стекляшка, ничего особенного… Д'Аверк сказал:
— Он упоминал какие-то кольца. Значит, кольцо перенесло его сюда?
Тозер все еще колебался. От волнения и выпитого вина лицо его приняло глупое выражение:
— Говорю вам, это стекло, дешевая безделушка…
— Приказываю тебе именем Рунного Посоха! — грозно прокричал Рыцарь.
Эльверезо Тозер нервно снял кольцо и бросил на каменный пол. Д'Аверк поднял его и, повертев в пальцах, сказал:
— Это хрусталь, а не стекло. Что-то мне он напоминает…
— Оно сделано из того же минерала, что и машина, которая перенесла вас сюда, — сказал Рыцарь-в-Черном-и-Золотом. Он поднял руку в латной рукавице — на среднем пальце блестело такое же кольцо. — И оно обладает теми же свойствами — может переносить человека в иные плоскости.
— Я так и думал, — сказал Хоукмун. — Не сила ума перенесла сюда этого писаку, а кусок хрусталя. Ну, Тозер, теперь-то уж точно я тебя повешу! Где ты достал перстень?
— У одного человека… Майгана из Лландара. Клянусь, это правда! У него много таких… и он может еще сделать! — закричал Тозер. — Не вешайте меня, умоляю. Я скажу, где найти старика.
— Да уж, извольте, — задумчиво сказал Ноблио. — Мы должны добраться до него раньше Империи Мрака. Он и его секреты будут принадлежать нам — для нашей же безопасности.
— Что? Так мы отправляемся в Гранбретанию? — удивленно спросил д'Аверк.
— Боюсь, это необходимо, — объявил Хоукмун.
Поправив расшитую золотом маску, Флана Микосеваар, графиня Канберийская, огляделась по сторонам. От пестро разряженных гостей у нее рябило в глазах.