И началось... По-настоящему-то началось не сразу, вначале гуляли, как пионеры, по набережной, за руки держались, болтали, Лис анекдоты рассказывал, смеялись. Ему было с ней хорошо и ей вроде тоже, хотя всегда спешила: выкраивать удавалось час-полтора, а то и меньше.
Как-то в кино сходили, несколько раз Лис ее обедать водил, в кабак, пельменную, шашлычную. Денег у него негусто, но на своей «земле» с опера не берут, обижаются, когда бумажник достанет. И все целомудренно, Лис только любовался тонкой фигуркой, портретным личиком, глазами – большими, чуть раскосыми, лисьими. Он много грязи повидал, но Натаха ассоциировалась с чистотой и непорочностью. Воздушный облик, мечтательный взгляд, Лис просто не представлял, как можно залезть ей под юбку, шарить в трусах, стаскивать тонкую ткань, выпрастывая напряженные ступни... Хотя ясно, раз замужем, то хоть один мужик с ней это регулярно проделывает.
Как-то он наклонился к ее лицу, но Натаха спрятала губы: «Не люблю целоваться...» Странно! А когда, дурачась, пили пиво на набережной, прямо из горлышка, она отказалась пить первой, он долго уговаривал, но безрезультатно, так и допила за ним, а бутылку он, озадаченный, забросил далеко в реку. Странно!
Испорченный дурными примерами, мозг Лиса напомнил так ведут себя профессиональные минетчицы, вафлерки, соски, потому что если «зачушкарить» незнающего человека, то обязательно получишь по морде. Но, конечно, никаких параллелей с чистым обликом Натахи Лис не провел, отогнал нелепую мысль и тут же забыл о ней.
Они встречались более полугода. Когда позволяла служба, Лис отвозил ее после работы домой. Служебная машина на двадцать минут сокращала время по сравнению с троллейбусом, и эти двадцать минут они стояли на каком-нибудь пустыре или в безлюдном тупичке.
Лис целовал си щеки, нос, глаза, уши, гладил ноги, с каждым разом забираясь все выше Разомлевшая Натаха ложилась ему на колени, и он перебирал пшеничные волосы, думая, что, если какой-нибудь испорченный развращенный идиот будет идти мимо, он на сто процентов решит, что баба исполняет минет, причем разубедить его будет невозможно, ибо люди не верят в чистоту чувств.
Летом Карнач на месяц уехал в Москву, на переподготовку, ключи от малосемейки отдал Лису, появилось место, куда можно пригласить Натаху, что Лис и сделал Они выпили шампанского, суровый и сдержанный Лис признался в любви, сказал, что хочет ее, Натаха отказывалась, влажно облизывая губы, но потом уступила.
И было то, чего он не мог представить, трусики скользнули по гладким тонким ногам, задержались на ступнях, Натаха оттянула пальцы, как балерина, и Лис преодолел последнюю преграду, отбросив скомканную ткань в сторону.
Он находился на пределе возбуждения и ворвался в Натаху, как штыковой удар, а она совершенно спокойно предупредила.
– В меня кончать нельзя.
Предупреждение пришлось вовремя, он тут же выскочил обратно, пятная диван Карнача. Акт любви длился не более двадцати секунд, и повторить его было нельзя, потому что Натаха, как всегда, спешила.
В машине она неожиданно спросила:
– Тебе это доставило удовольствие?
– Да. И очень большое, – честно ответил Лис, хотя удовольствие было чисто моральным: наконец-то очаровательная Натаха принадлежит ему! Неудачное начало – ерунда по сравнению с самим фактом обладания этой женщиной. А в следующий раз он наверстал упущенное!
Но следующий раз его ошеломил. Ключ от квартиры забрал Голованов, поэтому он отвез Натаху к загородному озеру и там двинулся по уже проторенному пути, но она не позволяла снимать трусики, хотя не возражала против предельно откровенных ласк, до крайности распаливших Лиса.
– Пожалей хоть его, – в качестве последнего довода он положил руку девушки на ощутимо выпирающий из брюк бугорок.
– А ты дай его мне, – отстранено сказала Натаха.
Лис вжикнул «молнией», и через секунду нежная рука обхватила возбужденную плоть. Выгнувшись, он откинулся на спинку сиденья. В тот же миг Натаха стремительно нырнула вниз, как будто хотела полежать у него на коленях, но теперь у нее имелась конкретная цель, и Лис ощутил влажное тепло рта, плотное кольцо губ, упругие круговые движения языка И голова Натахи ритмично двигалась вверх-вниз.
Это было настолько неожиданно, что Лис растерялся В те годы минет еще не получил поголовного распространения, к нему прибегали отнюдь не все женщины, действо считалось стыдным и являлось уделом специалисток, называемых презрительно «сосками».
Лису доводилось пробовать запретный плод с профессионалкой, пару раз удавалось уболтать на это изрядно подпоенных любительниц, которые обязательным условием ставили отсутствие окончательного результата, и если условие нарушалось, они выплевывали куда придется высококалорийный белок, устраивали сцены и обижались не на шутку.
Сейчас минет делала Натаха – олицетворение чистоты и непорочности, которой Лис никогда бы не осмелился предложить подобный способ сексуального общения Причем делала лучше, чем та профессионалка!
Испытывая одновременно наслаждение и крайнее смятение мыслей, Лис решил предупредить Натаху о приближающейся развязке, чтобы не оскорбить ее как тех, других дам и уберечь брюки и чехлы автомобиля. Он застонал чуть громче, чем следовало, и зажал в ладони пучок мягких волос.
Но Натаха не испугалась, напротив – удвоила усилия, как бы торопя конечный момент, а когда он наступил, не проявила никаких отрицательных эмоций, хотя возбужденный Лис излил изрядное количество семенной жидкости.
Когда они ехали обратно, Лис рассказывал приходящие на ум анекдоты, чтобы не выдать овладевшее им смятение, а Натаха держалась как ни в чем не бывало, смеялась и мечтательно смотрела вперед сквозь лобовое стекло.
Так и пошло. Теперь в те двадцать минут, что экономила машина Лиса, Натаха, как и прежде, ложилась ему на колени, но уже не так невинно, и проходивший мимо испорченный развращенный идиот не ошибся бы в своих предположениях. Потом Лис подвозил ее к дому, прощался, и она шла в семью, возвращаясь с работы точно в срок и целуя, наверное, встречающего жену ревнивца и маленькую дочку.
Лис совершенно не знал, как к этому относится, и однажды, во время крепкой пьянки, посоветовался с опытным Карначом.
– Ты же уже откусил кусок, – философски ответил тот. – Нравится – жуй, не нравится – выплевывай!
Лису нравилось, и он отогнал все сомнения. Мало ли что бывает в жизни! Какой смысл копаться в чувствах, действиях, поступках, если лично тебя они вполне устраивают? И Полная дурость их разрушать.
Он даже пожалел, что поделился глубоко личным с Карначом. Но через месяц Карнач выехал на задержание квартирных воров, и его застрелили из обреза. Теперь об отношениях с Натахой не знал никто. Но иногда Лис упрекал себя за то сожаление, которое вроде подталкивало Карнача к подобному финалу.
Прозвенел звонок окончания работы. Лис довел резец до конца и остановил станок. Он всегда перевыполнял норму, вытачивая сто десять деталей вместо ста пяти. Сегодня еле успел закончить сто пятую – мысли о Натахе тормозили движения. Она отлично делала минет. Сделает ли она то, что поспособствует его освобождению, так же отлично?