— Скорее… — торопила она. — Скорее!!!

До хижины было ближе, чем до обители алголиан, и Мекор спорить не стал. Через минуту барон и Этвард втащили графа в хижину и уложили на скамью.

— Выйдите все! — неожиданно приказала отшельница. — Я сама приведу его в чувство!

Король Этвард вопросительно посмотрел на Ансеиса. Тот после недолгого раздумья кивнул, и все четверо покинули хижину, прикрыв за собой дверь.

Снегопад, начавшийся столь неожиданным образом, столь же неожиданно и закончился. Барон взглянул на небо — Парад Планет заканчивался, но силы, получившие новое рождение в эти уникальные мгновения, прочно вошли в жизнь, и с ними теперь придется считаться.

Ансеис вспомнил о полученной ране и осмотрел бок — так, пустяшная царапина, но именно благодаря ей он не поддался губительной ослепляющей в бою ярости.

— Барон, Радхауру больше не угрожает опасность? — не удержался от вопроса король.

— Думаю, нет, ваше величество, — ответил барон. — Я знаю эту отшельницу много лет. И хочу сказать вам, что женская магия — самая странная и не поддающаяся объяснению штука. Одно любящее сердце справится там, где бессильна дюжина самых могущественных чародеев. Пойдемте лучше к нашим друзьям, ваше величество, у них сегодня большие потери.

Этвард хотел было спросить барона, не может ли тот положить Экскалибурн в озеро, раз хэккер Травл мертв, но потом понял, что сейчас не время.

— Сэр Таулас погиб, — неожиданно для самого себя сообщил он барону. — Там, где жил столько лет, там и погиб.

— Возможно, озеро переименуют в его честь, — без тени усмешки сказал Ансеис. — Он был настолько же храбр, насколько безалаберен.

Этвард ничего не ответил, бросив на Хамрая короткий взгляд, в котором проглядывалось искреннее уважение к старому магу.

Под ногами стремительно таял снежный покров, который выпал словно для того, чтобы смыть свежую кровь.

Мекор стоял у самого берега, будто вглядываясь в лежащий во глубине вод прославленный меч координатора Фоора.

— С Наследником Алвисида все в порядке? — не поворачивая головы к подошедшим Хамраю и его спутнику, спросил верховный координатор.

— Да, я думаю он скоро придет в себя, — ответил маг, возвращая координатору его медальон. — Большой Парад Планет заканчивается. Ваш орден понес сегодня существенные потери, сочувствую.

Мекор посмотрел на него, кивнул каким-то собственным мыслям, поднял вверх руку и громко произнес (так, что, казалось, его голос доносится и до хижины отшельницы, и до обители алголиан):

— Именем Алгола, сына его Алвисида и внука его Фоора!

Все повернулись в его сторону. Алголиане, переносившие трупы погибших братьев в одно место, чтобы предать их священному обряду прощания, прекратили при этих словах свое занятие, выпрямились и посмотрели на верховного координатора. Бритте-кие рыцари тоже подошли ближе, понимая, что сейчас будет сказано нечто очень важное.

— Братья! — убедившись, что все взгляды обращены на него и ни одно его слово не будет упущено, обратился к алголианам Мекор. — Братья! Силы, пока еще неведомые и очень могущественные, бросили нам вызов. Они не хотят допустить возрождения Алвисида, сына Алголова, не хотят, чтобы он нес на нашу грешную землю мир и порядок. Но мы все клялись жизнь положить за возрождение Алвисида! И все погибшие в эту черную ночь свою клятву выполнили! Их имена будут занесены в золотые директории!!! Как бы могуч и таинственен не был враг, исподтишка напавший на орден, мы не сдадимся!!! Не скроемся в своих безопасных каталогах как трусливые крысы!!! Дело великого Фоора, внука Алголова, будет завершено, и Алвисид вновь обретет свою божественную силу, чтобы нести в мир добро и порядок!!! Клянусь!!!

Он прочертил в воздухе священную спираль Алвисида. Скорее всего, как подумалось Ансеису, Мекор ожидал, что алголиане последуют его примеру, и он не ошибся. Казалось, сам воздух Озера Трех Дев был проникнут торжественностью клятвы. По губам алголиан Хамрай понял, что торжественная клятва повторена столько раз, сколько здесь последователей дела Алголова.

Но Мекор еще не закончил. Он посмотрел на Хамрая, и тот, удивившись, что способен сейчас читать его мысли по глазам, утвердительно кивнул.

Очень медленно выполняя весь наработанный для посвящаемых за пятнадцать лет ритуал, верховный координатор встал на берегу на одно колено и протянул руку за мечом координатора Фоора. Через несколько мгновений он выпрямился во весь рост. Блеснул в лунном свете легендарный клинок.

Алголиане ахнули и, как по команде, рухнули на колени. В воздухе прочерчивались священные спирали Алвисида.

— Меч Фоора, сына Алвисидова, внука Алголова, снова с нами, братья! И нам не страшны никакие враждебные силы, будь это таинственные Хранители, будь это Силы Космические, будь это все боги и маги, вместе взятые. Поклянемся же на этом мече, братья, что великий Алвисид будет возрожден!!!

Даже циничный Хамрай, повидавший на своем веку всякое, не мог не восхититься блестящим мастерством Мекора властвовать думами своих собратьев, вселять в их сердца веру, надежду, мужество. Да, такие, как Мекор, умеют добиваться поставленной цели — достойный ученик Фоора. Где бы ни пребывала ныне душа бывшего верховного координатора — на краю Вселенной, где побывал некогда Радхаур, или во Вселенной Алгола, где зла нет как понятия, — он мог бы по праву гордиться своим учеником и преемником.

Глава четырнадцатая

Кто честной бедности своей

Стыдится и все прочее,

Тот самый жалкий из людей,

Трусливый раб и прочее.

Роберт Бернс

Уррий старался не забывать многократных наставлений своего господина — что бы ни случилось, рыцарь должен держаться так, словно ничего не произошло. Да только он прекрасно понимал, что каждый, едва взглянув на него, а особенно такой опытный боец, как сэр Гловер, сразу догадается, что творится у него на душе.

Надо же — первый настоящий бой в его жизни, да не с кем-нибудь, а с магическими существами! И он опозорился, не сразу понял приказ господина, упустил-таки первую магическую мразь. Где она теперь бегает по коридорам огромного замка, как ее ловить? А вдруг она пробирается через какие-нибудь отверстия в покои госпожи?

Уррий в сотый раз перебирал в памяти свой первый бой. Слишком скоротечно все было, слишком сумбурно, хоть и закончилось победой. Кроме дикого страха не оплошать еще раз, он почти ничего не запомнил. Кроме того, как барон Ансеис поистине прекрасен в бою — и головы мог рубить магическим тварям, неизвестно как оказавшимся в замке, и ум сохранил ясным, отдавая четкие и понятные приказы. Барон Ансеис был для юноши идеалом рыцаря, другого такого он за свой короткий жизненный путь не встречал, но почему-то был уверен, что и не встретит.

И все-таки, несмотря ни на что, Уррий был счастлив получить боевое крещение, хотя несколько досадовал, что ему не нанесли какую-нибудь рану, или шрам, особенно на лице — шрамы украшают мужчину, сразу видно, что перед вами бывалый боец. У Отлака есть кровоточащая ссадина на щеке, но это совсем другое дело. Ведь как оно получилось? Уррий выбил меч из рук баронского сынка и хотел отправляться спать, а тот все не унимался. Ну и… пришлось врезать кулаком. Подумать только — если бы не этот дурацкий поединок, он бы все проспал и не знал бы, что господину угрожает такая опасность! Все благодаря недоумку Отлаку… нет, нехорошо называть так наследника господина — даже в мыслях… В памяти вдруг четко всплыл момент, когда Уррий отбил удар напавшего монстра, а второй враг его неминуемо бы зарубил, если б Отлак не поставил свой меч. То есть получается, что Отлак в первом же бою спас ему жизнь… Впрочем, господин тут же отослал сына за подмогой, а он, Уррий, защищал спину барона и уничтожал отвратительных тварей.