В глазах Селиванта вдруг блеснула искра жизни, он с интересом посмотрел на Педивера, но ничего не сказал, так же непригубленным поставив кубок на стол.
— Да, — сказал граф, — сэр Ричард и принц Селивант оба достойные рыцари и мне жалко, что они решили встретиться в смертельном бою и что примирение невозможно. Выпьем за то, чтобы победил наиболее достойный!
Король Пенландрис усмехнулся в усы после этих дипломатичных слов старого друга и попросил сэра Катифена спеть им балладу — первый голод был удовлетворен, требовалось усвоить съеденное, а ничто так не помогает пищеварению, как слушание хорошей музыки.
Когда за окнами начало сереть, пир был в самом разгаре и ни у кого из обедающих (может, кроме принца Селиванта) не возникало даже мысли о скором прекращении веселья. И тем более для всех было чуть ли не потрясением, когда сэр Отлак встал и извинился перед Пенландрисом и французским бароном, сказав что у него сильно разболелась голова и он должен идти поспать, чтобы завтра чувствовать себя нормально, но гости пусть продолжают веселье — сэр Педивер заменит занедужившего отца.
И король, и француз, и все воины высказали огромное сожаление по поводу того, что столь приятный сотрапезник оставляет их и пытались уговорить графа посидеть еще. Но граф сказал, что боли поистине невыносимы и извинился еще раз. Гости продолжили веселье.
Граф поднялся в свои комнаты, но ложиться не стал. Он переоделся в богатые одежды, слуга принес ему длинный темный плащ с капюшоном и без графских эмблем и нашивок — в таких плащах ходили и странствующие монахи, и богатые горожане. Граф выбрал свой лучший меч, накинул поверх плащ, укутавшись в него и надвинув капюшон на лицо. В сопровождении старого преданного слуги, который умел не только угождать господину выполняя его даже порой невысказанные желания, но в случае необходимости мог и с мечом обращаться не хуже графских воинов, сэр Отлак через черный ход покинул особняк, где весело пировали гости.
На улице стоял Морианс, явно дожидаясь отца.
— Ты что здесь делаешь? — удивился граф.
— Отец, возьми меня с собой! — попросил Морианс. — Я буду твоим телохранителем! — юноше не терпелось с кем-нибудь сразиться, как-то проявить себя, но биться на турнире ему еще было рано, он не был пока посвящен в рыцари и рвался совершать подвиги. Любой ценой.
— Откуда ты узнал, что я должен идти? — подозрительно поинтересовался отец. — Кто тебе сказал?
— Догадался. Я хорошо знаю как ты выглядишь, когда у тебя действительно болит голова.
— Хм… А если я иду к даме?
— Ну и что? — воскликнул юноша. — Я буду дожидаться тебя у дверей хоть всю ночь, но если на тебя кто-нибудь нападет, то я… — Морианс на несколько дюймов выдвинул меч из ножен, блеснув сталью лезвия.
— Спасибо, Морианс, — сказал граф, волна нежных чувств и гордость за сына охватила его. — Но мне защита не требуется. Пока я еще могу за себя постоять.
— Но отец, пожалуйста!..
— Иди к гостям, Морианс. Порой гостеприимным хозяином быть куда как труднее, чем храбрым бойцом. Мне недалеко, я скоро вернусь.
— Отец, можно я…
— Иди в дом, к гостям, — сказал сэр Отлак мягким, но не терпящим дальнейших пререканий тоном. — Мы приехали на турнир, — добавил он, — и я тебе обещаю: приключений будет достаточно, ты сможешь проявить свою отвагу и умение. Иди в дом!
Морианс вздохнул и вошел в дверь.
Вечер начинал вступать в свои права. Граф и его слуга уверенно и быстро шли по знакомым улицам столицы.
На одной из улиц из таверны вывалились трое подвыпивших солдат из дружины какого-то прибывшего на турнир рыцаря. Граф брезгливо обошел их — он не любил пьяных.
— Ты! — грубо сказал ему в спину один из солдат и скверно выругался. — Не желаешь ли выпить с нами за здоровье лорда Джона! — Воин явно хотел подраться.
Граф ускорил шаги, все трое солдат развернулись в его сторону.
— Стой, ты… — крикнул первый, видя, что незнакомец хочет быстрее уйти и, значит, — боится. — Стой, трус! Держи этих горожан, мы научим их вежливости!
Навстречу графу из дверей гостиницы вышли еще два солдата с такими же бордовыми нашивками в виде ромба и с черным невнятным рисунком. Услышав крики товарища, они подумали, что его оскорбили. На ногах они держались не тверже первых троих, но тут же обнажили оружие, в предчувствии легкой победы над испуганным горожанином.
Разговаривать с пьяными воинами, которые и мечи-то толком в руках держать не умеют, было бесполезно. И недостойно знатного рыцаря. Сэр Отлак лишь пожалел, что у него парадный меч, лучший из его мечей, жалко марать об эту мразь. Ловким движением он скинул с себя длинный плащ.
Резкий стремительный выпад прервал никчемную жизнь одного из тех двух солдат, что появились позже. Второй не успел занести меч для удара, как был пронзен в область сердца клинком графа и с предсмертным криком упал на запыленную мостовую. За спиной графа раздался лязг скрестившихся мечей и сэр Отлак не мешкая обернулся. Его смертоносный удар прорубил шею наглого гуляки, и если бы был нанесен не сверху, а сбоку, то снес бы голову охальника напрочь. С развороченным мечом графского слуги животом упал рядом его собутыльник, оглушая пустынную в этот час улицу истошными криками.
Последний солдат (именно тот, что первым окликнул незнакомых прохожих, никак не предполагая, что под скромными плащами скрываются опытные бойцы) разом протрезвел, ужас отразился в его глазах, он развернулся и со всех ног побежал прочь, не бросив свой меч лишь по той причине, что совсем забыл о нем, а пальцы судорожно вцепились в рукоять.
Граф подошел к своему плащу, брошенному на землю, и поднял его, брезгливо отпихнув ногой руку корчившегося в агонии солдата.
У двери в гостиницу, прислонившись плечом к деревянному столбу, стоял человек в дорогих одеждах, в рукояти его меча блеснули драгоценные камни. Незнакомец был черноволос и чисто выбрит, глаза его, сузившие в две узкие щелки пристально смотрели на графа.
— Браво! — Незнакомец похлопал в ладоши. — Я могу узнать ваше имя?
— Это ваши солдаты? — спросил сэр Отлак.
— Мои. Но это не важно. Я хочу знать так ли вы хорошо деретесь с настоящими рыцарями, как с этим пьяным сбродом.
Граф посмотрел на обнаженный меч в своей руке, за время скоротечного боя у него даже дыхание осталось ровным.
— Проверьте прямо сейчас, — сказал он. — Мое имя — сэр Отлак Сидморт, граф Маридунский. В свою очередь, я хочу знать ваше.
— Я не испытываю вражды к вам, граф. Я восхищен вашим владением мечом. Вы примите участие в турнире?
— Вы не ответили на мой вопрос. — Граф понял, что тот не собирается драться, по крайней мере сейчас, и убрал меч в ножны. Отлак старался говорить с незнакомцем учтиво, как того требовал этикет — все-таки незнакомец был благородного происхождения.