Выйдя из машины, Попов отпер замок, открыл ворота и въехал в небольшой двор. Лис и Литвинов с любопытством озирались по сторонам, но двор не имел сколько-нибудь специфического или зловещего вида: обычная ремзона, как сотни других. Слева гараж на три бокса под прямым углом примыкал к кирпичному зданию мастерских, справа громоздилась куча металлолома: проржавевший остов грузовика, массивный задний мост, покореженная дверь от «ЗИЛа-130» и прочий хлам – когда-то «финалисты» устроили тут субботник, собрали все в одно место и собирались вывезти, но руки так и не дошли.
Снова покинув машину, Попов запер ворота, потом направился к гаражу и принялся возиться с тугим замком третьего бокса. Наконец замок поддался, но сильно заскрипели петли железных ворот – хозяйство «уголка» постепенно приходило в упадок.
– Куда вы меня привезли? – испуганно отреагировал на скрип Печенков, но ему никто не ответил.
Оттерев руки от ржавчины, Попов загнал «Волгу» в третий бокс. Обычно открывания-закрывания производят пятый и шестой номера, сотрудники так называемого «внешнего круга» спецгруппы, не допущенные напрямую к той работе, которую выполняет ядро «Финала» – номера с первого по четвертый. Сегодня все приходилось делать первому, самому главному.
Заперев и эти ворота, он подошел к массивной стальной двери, заподлицо вделанной в кирпичную стену. Раньше ключ от нее имелся только у одного человека – руководителя спецгруппы «Финал» подполковника Викентьева. Теперь дубликат был и у первого номера. Попов отпер массивный замок, нажал плечом на тяжелую дверь, открылся темный проем с уходящими вниз ступенями. Из темноты пахнуло сыростью и чем-то еще...
– Давайте! – привычно бросил он, не оборачиваясь назад, и первым пошел вниз, чтобы зажечь свет. По этой команде смертника вытаскивали из спецавтозака и тащили в последний путь.
Сейчас не было смертника, не было членов ни внутреннего, ни внешнего круга, но команду поняли.
– Выходи! – Литвинов довольно бесцеремонно вытолкал Печенку из «Волги», Лис принял его и подхватил под локоть. Темный проем осветился призрачным желтым светом.
– Сюда. Сюда. Пригнись... Когда они повели его по ступенькам, Печенков стал вырываться.
– Пустите, не хочу, пустите!
На допросах он держался стойко, но одно дело выдерживать «третью степень» в официальной обстановке служебного кабинета, и совсем другое – с завязанными глазами спускаться в неизвестный подвал, пропитанный предсмертным ужасом сотен расстрелянных насильников и убийц.
Полтора десятка крутых ступеней закончились бетонным полом. Маленькая комната с голыми кирпичными стенами, допотопный канцелярский стол, такой же стул, две расшатанные табуретки... Попов сорвал с Печенки импровизированную повязку. Тот тревожно озирался, щурясь от неяркого света голой лампочки, висящей на завязанном узлом шнуре.
– Где мы? Зачем вы меня сюда...
Слева, сквозь низкий дверной проем просматривалась еще одна комната, поменьше первой, пол в которой был засыпан опилками. И хотя Печенка не мог догадываться об их предназначении, именно эта деталь привлекла интуитивно обостренное внимание.
– Зачем здесь опилки? Опилки зачем? Нет, вы скажите...
– Сколько вопросов! Ты, оказывается, любопытный парень. – Лис по-хозяйски уселся за стол, на место прокурора, объявляющего смертнику, что ходатайство о помиловании отклонено. Литвинов опустился на табуретку, на которой обычно дожидался выстрела врач, констатирующий смерть. Попов на всякий случай прикрывал выход на лестницу.
Наступила тишина. Полная тишина. Часто ее называют мертвой, но только в этом месте избитая метафора была на сто процентов оправданна.
Печенка по-новому всмотрелся в лица окружающих его людей. Он не знал их биографий и послужных списков, так же, как не знал о том, куда именно попал, но сейчас почувствовал, что эти люди и это место соответствуют друг другу. От них исходили такие же невидимые волны, как от Гайдана, когда их пятерка выезжала «на дело». Гайдан был готов убивать и делал это, как только подворачивался случай.
– Слушай внимательно, Миша, – негромко проговорил Лис, и Печенка превратился в слух. – Мы знаем, что ты работал на Колдуна.
Подполковник сделал едва заметную паузу, как бы давая возможность опровергнуть это предположение.
«Что за базар, начальник! Какой колдун? Не надо лепить горбатого к стенке!» – в таком духе отвечал на предыдущих допросах Печенков и через силу кривил разбитые губы в презрительной усмешке.
Но сейчас никакого опровержения не последовало. По сравнению с прежним поведением это уже был шаг к признанию.
– Мы знаем, что Колдун приговорил тебя к смерти.
На этот раз Миша не только не стал опровергать, но и скорбно наклонил голову, соглашаясь.
– А ты знаешь, что он не бросает слов на ветер.
Теперь Печенков откровенно кивнул.
– И куда же тебе деваться?
Подозреваемый молчал.
– Но это твои проблемы, – Лис сделал небрежный жест, выражающий вполне однозначное отношение к трудностям Миши Печенкова.
– А у нас другие задачи. Взять Колдуна и всю вашу шоблу за хвост, и чем быстрее, тем лучше! Потому что гадите вы сильно, кровь льете, людей пугаете!
Коренев повысил голос и рассматривал Печенку, как исследователь изучает опасное насекомое, раздумывая над тем, представляет оно интерес или надо его попросту раздавить.
– Ты вот из себя крутого корчил, не кололся и думал, что все будет хорошо. А так не бывает. Где ты сейчас есть?
Неожиданный вопрос застал Печенку врасплох.
– Не знаю...
– Вот! И никто не знает! Из изолятора выпустили, и ты пропал. Не объявишься – подумают, что свои тебя в лесочке прикопали...
– А мы тоже закапывать умеем, – сказал в пространство Попов. – Помнишь, как ментов крыл по рации? Тогда смелый был! А ну-ка загляни в ту комнату!
Он подтолкнул Печенкова к зловещей маленькой комнате с выразительно засыпанным опилками полом. Тот уперся. Внезапно пришло полное понимание, для чего тут опилки и вообще – для чего идеально подходит это место.
– Нет! Нет! За что меня стрелять? Я ничего не делал, только рядом стоял...
Лис и Литвинов понимающе переглянулись. Раскол начинается с маленького признания. Самый трудный шаг – первый. А потом дело идет быстрее.
– Слушай меня, Миша, – вновь вступил в беседу Лис. – У тебя есть только один выход. И в прямом смысле, и в переносном. Хочешь подняться из этого подвала – колись до конца! Вываливай все, что знаешь. Хрен с тобой – оформлю явку с повинной! И спрячу в изолятор ФСБ, там будешь сидеть спокойно, как на курорте!
Мысль об изоляторе ФСБ Печенкову понравилась. На воле или в обычной тюрьме его ждет смерть, а туда не дотянется даже Колдун... И все же сдавать своих – самое наипоследнее дело!