Он прикусил язык, поняв, что сболтнул лишнее и назвал имя командира. Но Лис тут же воспользовался этой оплошностью.
– Исмаилов последний? Так сидел бы дома. Чего он сюда приехал? Здесь его обязательно пристрелят!
– Вы бы лучше сидели дома! Это вы пришли на нашу землю, разоряли города и убивали невинных людей! Вы заставили нас приехать сюда! У Ужаха есть давняя, личная месть, но он отложил ее, чтобы рассчитаться с вами!
– А что за личная месть? – вроде бы заинтересовался Литвинов.
– У него дагестанцы старшего брата убили. За паршивых овец! Мальчишка, Джафар Арцатов застрелил... Уже лет двенадцать месть тянется: то наши ихнего убьют, то они нашего... Ужах должен дело до конца довести, но вы перепутали все наши планы...
– Это в Анди было? – быстро спросил Лис. – Там мальчишка его родственника убил?
– Откуда знаешь? – впервые террорист вскинул голову и прожег подполковника ненавидящим взглядом.
– Все знают. Джафар всему Тиходонецку об этом рассказал. Он любит хвастать...
– Джафар здесь?!
– Давно, – кивнул Лис. – Собрал земляков, погоду в городе делал... Сейчас местные их побили, но он живой остался...
Террорист закрыл глазами принялся методично раскачиваться вправо-влево, будто что-то бормоча про себя.
«Что это он?» – взглядом спросил Лис у Литвинова. Тот поднял палец, предостерегая от излишнего шума и предлагая ждать. Через несколько минут чеченец вышел из транса и открыл глаза. С ним произошла перемена: вместо затравленного и приготовившегося к смерти волка перед офицерами милиции сидел собранный для серьезного разговора, волевой и целеустремленный человек.
– У нашего народа обычай мести свят, – четко произнес он, переводя взгляд с Литвинова на Лиса и обратно. – Маленькую нацию уничтожить просто, спасти ее может только то, что она никому не прощает обид. Потому мы приехали сюда, рассчитаться за войну. Вчера у нас ничего не вышло, мой друг и брат погибли, я сижу в наручниках, но это ничего не значит: пока хоть один из наших жив, будет литься кровь тех, кто воевал на нашей земле.
Террорист откашлялся, было видно, что он не привык к столь длинным речам.
– Но это не личная месть: чеченцы мстят русским, исполняют вековой обычай, не больше. Личная месть – совсем другое – У моего друга и брата Ужаха есть личная месть к этому подлому Джафару. И он, последний мужчина рода, если он не исполнит свой долг, то покроет себя позором навеки! Мы обязаны во всем помогать ему. Сейчас я узнал очень важную вещь и должен сообщить ее Ужаху. Если вы отпустите меня, я поклянусь на Коране, что мы снимем месть с СОБРа. Мы поможем Ужаху выполнить личную месть и уедем из города.
Чеченец замолчал. Он сказал все, что хотел. Теперь он мог только ждать ответа.
– На Коране? – переспросил Литвинов. Он воевал в Афганистане и хорошо знал, что это означает.
Террорист кивнул.
– А ты решаешь такие вопросы? – вмешался Лис. – Кто поручил тебе снимать месть?
– Если я скажу, что поклялся на Коране, братья поймут меня и выполнят мое обещание. Если нет – я пущу себе пулю в висок.
Лис сделал знак Литвинову, и они вышли в коридор.
– Что скажешь? – спросил Коренев.
– Это был бы выход... Иначе они доберутся до моих ребят... Или начнут убивать всех милиционеров подряд, кто под руку попадется... Идешь в форме – бах!
– Чего стоит его клятва?
– Если правильно провести процедуру, то это очень серьезно. Хотя...
– Понятно...
– Но здесь к клятве добавится месть. Они переключатся на Джафара – это сто процентов. А мы выгадаем время. Мы ведь клятв никаких не даем...
– Верно... Но как это сделать? Не побег же ему устраивать!
Литвинов, кивнул. Ясное дело! Только в кино сотрудников", упустивших; преступника, по-отечески журят и им же поручают исправить свою ошибку и изловить беглеца. В реальной жизни вышибут без пенсии, как пить дать!
Оперативники задумались, но ненадолго.
– Подожди! – Лис хлопнул товарища по плечу. – У него же есть адвокат! Господин Чекулдаев звонил с утра, объявил, что родственники поручили ему осуществлять защиту! Это же он его имя назвал!
– Быстро! И знали, кого взять! – Литвинов выругался.
Чекулдаев был бандитским адвокатом. Его услуги дорого оплачивались, но окупали себя: он ломал самые «железные» дела, добивался освобождения из-под стражи самых отпетых негодяев без единого светлого пятна в биографии. Особо высокой юридической квалификацией он похвастать не мог, но почему-то его аргументы безотказно действовали на прокуроров и судей.
– Если Котов «забудет», что пистолет выскочил именно у Шерипова, то на нем ничего и не остается. Да если и не забудет... Ствол там так залапали, только наши пальцы и найдут. А он от всего откажется. Ну был в подъезде, ну бежал. И что? Стрелял второй, которого убили. И оба пистолета его. Наш того, второго, может, и не знает!
Литвинов кивнул:
– Да, Чекулдаев вытащит его без всякого побега... Тогда давай приведем Нашего друга к присяге... Но это требует подготовки. И надо дать задание, чтобы ему сели на хвост... Короче, часа два нам понадобится.
Они вернулись в кабинет.
– Значит, так, – объявил задержанному Литвинов. – Сейчас я привезу Коран, ты поклянешься, что ваша группа разделается с Джафаром и тут Же уберется из города, не причинив никому зла. Потом мы позволяем адвокату вытащить тебя под подписку. Согласен?
– Слово мужчины, – важно ответил тот.
Лису показалось, что на каменном лице мелькнуло выражение превосходства. Возможно, он ошибся. Но Шерипов заметно расслабился и даже попросил закурить. Дружба дошла до того, что Лис снял с него наручники. Точнее, наполовину снял. Вначале своими «браслетами» приковал одну руку к батарее, а потом расстегнул литвиновскую пару.
– Боишься? – усмехнулся чеченец, разминая освободившуюся руку и закуривая.
– Чего мне бояться... На окне решетка, внизу пост, без пропуска никого не выпускают.
– Зачем же так сделал? – продолжал улыбаться Шерипов.
Действительно, зачем? Еще совсем недавно он не стал бы прибегать к подобным мерам предосторожности. Лис поморщился. Ему стала неприятна собственная осторожность, оправдывающая издевательскую ухмылку чеченца.
– Пиджак не хочется пачкать, рубашку мять, – ровным тоном пояснил он.
– Кто знает, что у тебя на уме...
– Аллах знает.
– Но мне не говорит. – Коротая время. Лис стал писать задания сотрудникам отдела по РД «Обочина». Задержанный молча курил.
Через час вернулся Литвинов. Кроме Корана, он привез муллу из местной мечети. Увидев священнослужителя, Шерипов изменился в лице: одно дело нарушить клятву, данную неверным, и совсем другое – служителю Аллаха... Но отступать было некуда, и он выполнил то, что обещал.