Лис очень не хотел стрелять в неизвестного. За последнее время оружие применили Рывков и Литвинов, Колорадский Жук сурово хмурил брови, но ничего не говорил, зато прокурор возмущался как мог:
– Вы что, в Техасе живете?! Или у нас война идет? Задача милиции задерживать преступников и передавать следствию! А вам скоро ни следователь, ни прокурор, ни суд не понадобятся: сами застрелите, кого найдете нужным, и все!
Было непонятно: говорит он по убеждению или повторяет чужие слова. И хотя в конце концов желчный толстячок признал оба факта правомерными, такой прессинг отбивает охоту к решительным действиям. Тем более сейчас, когда УСБ целенаправленно копает под него и только ищет повода... Может, это провокация? Нет, слишком рискованная провокация, никто не санкционирует...
Лис промедлил с выстрелом, и неизвестный снова исчез. Но, судя по звукам, не убежал, а затаился за свалкой. Присев, Лис положил фонарь на землю. Острый луч прочерчивал четкую дорожку, указывая нужное направление. Так сигнальщик наводит на цель эскадрилью бомбардировщиков. Лис достал трубку. Бомбардировщики не бомбардировщики, а пяток патрульных машин через несколько минут возьмут пустырь в кольцо. Он нажал кнопку и убедился, что закон подлости работает в полную силу: села батарея. Трубка не подавала признаков жизни. Оставалось прибегать к дедовским способам... Задрав ствол вверх, Лис дважды нажал на спуск.
– Бах! Бах!
Старый милицейский сигнал «Прошу помощи». Он родился тогда, когда отсутствовала развитая телефонная связь, переносные рации и, конечно, не было сотовых телефонов.
– Бах! Бах!
Услышав два выстрела подряд, любой милиционер – конный или пеший, вооруженный наганом или винтовкой – обязан поспешить на выручку.
– Бах! Бах!
Даже если древний сигнал забыли, пальба в городе должна привлечь внимание патрульных машин, встревожить граждан, у которых есть телефоны... Да та же Натаха, она ведь слышит выстрелы, неужели не догадается набрать ноль-два... Правда, у нее есть уважительная причина, она может быть сильно занята... Но не все же жители округи трахаются именно в данный момент!
– Бах! Бах!
С диким воплем и топотом неизвестный выскочил из-за кучи мусора и бросился к Лису. Когда он пересекал луч света, подполковник увидел нацеленный на себя пистолет. Выбора у него не оставалось.
– Бах!
Попасть ночью в бегущего человека нелегко даже с близкого расстояния. Но Лису это удалось. Тот сам налетел на выстрел, и пуля прошила его снизу вверх навылет: вошла в нижнее ребро слева и вышла под правой лопаткой. Неизвестный рухнул, и по характеру падения Лис понял: попадание надежно вывело его из строя.
Осторожно светя фонарем и держа оружие наготове, он подошел к упавшему. Его пистолет лежал в стороне, верный признак, что тот не притворяется. Посветив в лицо, Лис узнал Шерипова. Значит, это не какая-то случайность, исход ночной встречи на пустыре был предопределен: один убитый. Убитым должен был стать он, Лис. Его спасли собаки. Непонятно повел себя и враг: с чего он сам бросился под пулю?
По закону раненому следовало оказать помощь. Но Лис вряд ли мог это сделать. Больница рядом, но на выстрелы никто не обращает внимания... Однако на этот раз он ошибся.
– Вы что там делаете, сволочи! – толстая тетка в белом халате, уперев руки в бока, стояла на ступеньках. – Я счас милицию вызову!
– Давай сюда врачей, тут раненый! – крикнул в ответ Лис. – И в милицию позвони!
Шерипов пришел в себя.
– Про девятый забыл... – несвязно прошептал он, и Лис сразу понял, в чем дело. Противник считал выстрелы! В «пээме», стандартном оружии милиционеров, всего восемь патронов. А про модернизированный вариант с увеличенным магазином он вообще не подумал.
От здания больницы к ним неспешно шли толстая тетка и нескладный мужик в белом халате.
– Едет уже милиция, едет... – не то успокаивала, не то угрожала толстуха.
Лис не сводил глаз с распростертого на холодной земле тела. Он находился в отупелом состоянии, когда не хочется ни о чем думать и ничего предпринимать. Но вдруг сковывающую мозг корку безразличия пронзила острая мысль: как Шерипов оказался в больнице? Для этого существовала только одна возможность: он должен был следить за ними от самой конторы! А где его друзья? Значит, они пошли за Литвиновым...
– Может, поднимем наш дежурный взвод? – спросил, будто советуясь, Сашок.
Литвинов подумал:
– Что толку... Они не успеют. Если эти друзья по нашу душу, развернуться обратно не дадут. А пока ребята доедут...
Существовала и еще одна, самая простая, возможность: оторваться, скрыться от преследователей. Используя большую скорость легковушки и хорошее знание города, они могли бы сделать это без труда. Но тогда вопрос нерешенным зависал в воздухе. Если это террористы, то сейчас их, по крайней мере, заметили, а в следующий раз они могут напасть внезапно...
– А может, тут и нет ничего, – добавил Литвинов. Такая возможность тоже существовала.
– Сами разберемся! Впервой, что ли...
По идиотской практике служебных расследований милицейской стрельбы стрелявший сотрудник сдает оружие до завершения проверки. И хотя Колобок признал действия Литвинова правомерными, заключение еще не было подписано, и по правилам командир СОБРа должен был в данный момент быть безоружным. Но у сотрудников спецподразделений, в отличие от всех остальных, не один закрепленный «ствол», а несколько. У Литвинова, кроме сданного «стечкина», имелись еще два. И сейчас в подмышечной кобуре под курткой висел плоский и длинный «ТТ».
– Значит, так, – сказал майор, доставая оружие. – Не доезжая до ТЭЦ, по нашей стороне есть гаражи. Знаешь?
– Да. Там целых три кооператива. С гектар, а может, и больше.
– Верно. Проезжаешь первый, а на вторых воротах сверху наварена труба, чтоб грузовики не ездили. Мы под ней пройдем, они – нет. А справа ремзона, она у них общая. Мы через нее крутанемся и выходим им в хвост. И все, амба, деваться им некуда!
Сашок почесал перебитый нос.
– У них в кузове человек десять поместятся...
– И что? – построжал командир.
– Да нет, ничего.
– Если это те чичи, то их осталось трое. Ну да один фиг! – У нас автомат, если что – всех положим, сколько их там ни есть!
– Тоже верно, – невозмутимо согласился Сашок.
Они неслись по широкому пустынному проспекту, слабо освещенному горевшими через два на третий фонарями. По обе стороны расстилалась промзона – сплошная чернота с редкими тусклыми точками еще не разбитых лампочек. Впереди светились огнями тысячи окон Южного микрорайона. Микроавтобус сократил дистанцию и теперь держался в пятидесяти метрах, как будто шел на буксире.
– Смотри не проскочи, вон, справа, – тихо сказал Литвинов.