Я люблю летать самолетами: за два-три часа полета можно решить уйму дел — прочитать давно откладываемую книгу, на которую в рутину бытия катастрофически не хватает времени, помедитировать, помечтать, послушать любимую музыку или просто-напросто выспаться.
На этот раз полет с первых минут обещал мне много приятных моментов: рядом со мной устроилась, приветливо улыбнувшись, настоящая красавица — миниатюрная юная девушка с вьющимися светлыми волосами до плеч и серыми, немного грустными глазами.
— Здравствуйте, — любезно улыбнулся я в ответ, тут же вскочив, чтобы помочь красавице закинуть сумку на полку. — Меня зовут Ален. А вас?
Ясное дело, на всякий пожарный я говорил по-французски — для меня это второй родной язык, и я с легкостью перехожу с русского на французский и обратно, не ощущая особой разницы.
Девушка сдержанно улыбнулась и кивнула, но ответила почему-то по-русски, хотя и с легким очаровательным акцентом.
— Очень приятно. Меня зовут Мари. Маша. Вы хорошо говорите по-французски, но вы ведь русский?
Как хотите, но это предположение, к тому же высказанное с французским акцентом, слегка меня обидело. Интересно, на мне, что, написано, что я русский? Во всем моем облике ни капли французского шарма?
Я откашлялся и слегка натянуто улыбнулся.
— Полагаю, могу принять это за комплимент? Как правило, русский человек славится широтой души и статью. Но вообще-то я полукровка: моя мама — русская, мой отец — француз. А вы? В вашем русском заметный акцент, но говорите вы легко, без напряга.
Я тут же отметил интересную особенность девушки Мари-Маши: слушая обращенную к ней реплику, она очаровательно наклоняла голову к правому плечу и слегка хмурила брови. Выслушав фразу до конца, тут же кивала, мимолетно улыбалась, словно радуясь тому, что все поняла, после чего давала ответ.
— Моя бабушка Агафья была русской, — произнесла она чуть дрогнувшим голосом и ностальгически вздохнула. — Боже мой, бабуля была моим самым родным и близким человеком! Мама вела светский образ жизни, и я ее почти не видела, отец умер еще до моего рождения… Так что с бабулей мы были самыми близкими подругами! Она говорила со мной только по-русски, и, уверяю вас, в детстве я разговаривала без малейшего акцента! Русский язык я начала немного забывать уже в юности, когда училась в лицее и общалась со сверстниками. К тому времени моя дорогая бабуля умерла. Царствие ей небесное!
Мари печально улыбнулась, быстро перекрестившись, спеша пояснить мне каждый свой жест.
— Бабуля всегда говорила «Царство небесное!» и крестилась, когда речь заходила о мертвых и когда мы с ней ходили на кладбище навещать могилу ее мамы, моей прабабушки Натали. И еще она часто просила прощения у бога за свои грехи: прости меня, Господи. А я каждый раз думала: «Господи, за что ты прощаешь мою бабулю? Она — лучшая на свете!»
Как хотите, а я был очарован: смотрел в серые глаза, в которых сквозили легкая грусть и усталость, на рисунок чуть припухлых губ, и мне хотелось обнять бедняжку Мари, нашептать ей прекрасных сказок, чтобы она ни о чем не заботилась, ни о чем не тосковала, а лишь улыбалась миру.
Сейчас я отдаю себе отчет в том, что, возможно, в моей мгновенной влюбленности присутствовала вина Веры Буниной — на фоне ее пошловатых манер и общего баскетбольного облика Мари выглядела хрупкой Дюймовочкой, под руку с которой хотелось улететь в синь неба.
Мы еще немного поболтали; я рассказал о моей любимой русской бабуле из-под Тамбова, и Мари тут же светло улыбнулась, а разговор несказанно оживился: каждый вспоминал лучшие моменты детства и бабушкины сказки. В какой-то момент грустинка моей соседки словно растаяла — она весело и беспечно улыбалась мне, а под конец тепло сжала руку.
— Спасибо, Ален! Я так давно ни с кем не вспоминала бабулю, а с вами… Ко мне будто вернулись силы и желание жить!
Увы, я не успел уточнить всего, что касалось мрачноватой фразы насчет вернувшегося желания жить — к этому моменту стюардессы стали разносить пассажирам обед. Мари в очередной раз неуловимо изменилась: словно сняла с лица маску теплого дружелюбия, улыбнулась мило, но неожиданно холодно кивнула и, пожелав приятного аппетита, принялась за трапезу. Мне не оставалось ничего, как сделать то же самое, хотя, если честно, голода я совершенно не ощущал.
По-быстрому покончив с едой, я терпеливо дождался, пока стюардесса принесет нам по чашечке кофе, судорожно обдумывая следующую подходящую тему для разговора. Сделав глоток, я развернулся к Мари и торопливо задал первый пришедший на ум вопрос:
— А вы любите кофе?
Мари по своему обыкновению кивнула.
— Кофе я люблю, — она тут же слегка нахмурилась и усмехнулась с ноткой тоски. — А вот чего я не люблю — так это собак! С детства. Когда мне было пять лет, меня укусила одна огромная псина.
Признаюсь, я опешил от столь неожиданного витка мысли — от кофе к кусачим собакам. Но Мари при всем при том была так очаровательна и мила, что я лишь улыбнулся.
— А вот я люблю собак — быть может, потому, что мне повезло и ни одна из них ни разу меня не укусила. К тому же эта моя поездка к отцу не простая, но с нагрузкой: он попросил привезти ему бездомного московского пса. Так что я лечу не один, а в компании славной дворняги по имени Билли. Дело в том, что…
Тут Мари неожиданно оживилась — она прервала меня на полуслове, притом опустив свою прохладную ладонь на мою дрогнувшую руку.
— Да что вы говорите! Вот это совпадение! Одна моя парижская подруга тоже попросила меня привезти ей бездомного пса из Москвы. В последнее время в Европе это мода: принимать под свою крышу бездомных животных из России…
Короткая пауза, мимолетно нахмуренные бровки — и Мари вновь вскинула на меня взгляд своих серых очей:
— Скажите, а вы случайно брали пса не в приюте «Друг человека»?
Я усмехнулся:
— Именно там. Вы тоже?
— Я тоже!
Тут Мари бессильно откинулась на спинку кресла — при этом она выглядела такой несчастной, что мне в очередной раз захотелось ее обнять, дружески посочувствовать и ободрить, сказать нечто успокаивающее в духе «все пройдет зимой холодной».
— Вы не представляете: я так устала! У меня и без того в последнее время сплошные проблемы, а тут еще эта просьба насчет собаки…
Она полузакрыла глаза и говорила вполголоса, чуть хрипловато.
— Моего пса зовут Тоха — это огромный лось, который при желании мог бы съесть меня, не подавившись. Та дама из «Друга человека» прыгала вокруг Тохи, словно он дитя малое, только что в носик не целовала. А я с ужасом вела его на поводке и вздохнула свободно, лишь только когда сдала в багаж. Слава богу! Что ни говори, я предпочитаю общаться с людьми, а не с животными. В аэропорту меня встретит приятель подруги и заберет это сокровище.