– Ирина Николаевна так и умерла, не узнав про Женьку. А деду с бабкой мы тоже ничего говорить не будем, или как? – спросил Артем.
– Да и вообще, мне кажется, пора милицию известить, – сказала Алена, – чтобы меры принимали.
– Тогда Женьку наверняка убьют, даже похоронить его не сможем, – вмешался Яков. – Пусть все как есть остается, может, он сумеет сообщить, где находится. Вот тогда, конечно, и будем что-то предпринимать.
Вика благодарно посмотрела на него.
– Да и нам спокойнее будет, – согласился Ярослав. – А то вон Ден влез с разговорами, и где он сейчас? Да и племянник его исчез. Говорят, в Китай вернулся, но не собирался он туда.
– Ну, что не в России Евгений, понятно, – кивнул Артем. – Но где он и что делает? Конечно, обращаются с ним, наверное, неплохо. Да может, его уже и в живых нет, уж больно он ранимый был. Наверняка ему там тяжко.
Саудовская Аравия
– А знаешь, – с улыбкой проговорил плотный загорелый мужчина, – это что-то необычное. Но если ты обманул насчет привыкания, то пожалеешь.
– Видит Аллах, – вздохнул Азиз, – я не хочу с тобой ссориться, Говард. Но недоверие оскорбляет меня. Тебе я на первый раз прощаю и оскорбление, и угрозу, хотя никогда не делал этого. Мы с тобой сможем быть на первом месте в таком бизнесе, как наркопродажа. Но к сожалению, большого количества получить никак не удается…
– Да почему? Неужели трудно заставить…
– Невозможно. – Азиз достал сигару.
– Ты начал курить? – удивился Говард.
– В России погиб мой сын, и я закурил. Даже начал принимать наркотик, но сумел вовремя остановиться. Теперь не перебивай и слушай.
– Ты простудился, – достав из сумки ампулу и шприц, сказал темнокожий мужчина в белом халате. – Сейчас сделаю укол и…
– Извините, – перебил его Евгений. – Вы хорошо говорите по-русски. Могу я узнать, где вы учились?
– В Ленинграде, – ответил врач. – Кстати, жена у меня русская. Она умерла. Мы были в Джибути, там Анна заразилась малярией. Спасти ее не удалось.
– Как вас зовут?
– Доктор. Просто доктор. Здесь забываешь свое имя. А я и не хочу его помнить. Моя жена и сын умерли, и в этом я обвиняю себя. Поэтому избрал путь раба – это наказание за смерть жены и сына. А тебе сейчас будет легче. – Доктор набрал в шприц лекарство.
– Не надо, – покачал головой Женя, – я поправлюсь сам. Оказывается, в болезни есть свое удовольствие.
– Хорошо. Но я обязан доложить хозяину о твоем нежелании лечиться.
– А как же наказание? Или предательство тоже помогает забывать свою вину?
Доктор пристально посмотрел на него.
– Меня зовут Хусейн, – тихо проговорил он. – Три дня тебе нельзя подниматься и десять дней нельзя работать. А укол я все-таки сделаю.
– Спасибо, – улыбнулся Женя.
– Привет России передай, – вздохнул Хусейн. – Особенно Ленинграду. Сейчас он Санкт-Петербург. Зря переименовали.
– Я не знаю, когда переименовали, я родился в девяностом. А потом…
– Все, больной, – неожиданно строго проговорил Хусейн. – Принимайте таблетки, а уколы я буду делать ежедневно. – Он вышел.
Женя увидел стоящего у открытой двери охранника.
Азиз, улыбаясь, щелкнул пультом.
– А ты умеешь уговаривать, – прошептал он. – Но раб обязан говорить хозяину обо всем, поэтому раб будет наказан. – Он нажал кнопку.
В кабинет вошел лысый здоровяк.
– Доктору всыпать двадцать пять плетей, – приказал Азиз, – потом убить. Вспороть живот и пусть подыхает.
Лысый вышел. Азиз включил камеру наблюдения. Женя отжимался от пола.
– Мальчик научился обманывать. Хотя Хусейн действительно нашел у него простуду.
Ван наблюдал за тем, как автомат наполняет упаковки кофейными зернами. Он посмотрел на часы:
– Сейчас будет смена.
– Уань, – сердито обратился к девушке невысокий мужчина в кимоно, – о чем ты думаешь? Бей!
Уань резко ударила коленом мужской манекен в область паха и сразу ладонями нанесла удар по ушам.
– Отрабатываем броски! – крикнул сэмпай.
– Ван убил бы тебя одним ударом, – презрительно прошептала Уань.
Ван вошел в комнату, где он жил с пятью другими рабами, и сел на постель.
– А где Дауд? – Он взглянул на соседний топчан. – Он должен быть здесь. Странно…
Он выпил несколько глотков воды и лег. Услышал осторожные шаги. Приоткрыв глаза, увидел невысокого черноволосого молодого мужчину. Тот снял грязную рубаху и сунул ее под циновку.
– Зря, – сказал Ван. – Утром охранники найдут. Начнут задавать вопросы, а ответить ты не сможешь.
Черноволосый вздохнул и вытащил рубаху.
– Выстирай и надень. И прохладно, и высохнет быстро. А если спросят, почему мокрая, скажешь, что намочил, спасаясь от жары.
Черноволосый направился к крану.
– Скажи правду! – Азиз стряхнул пепел с сигары на окровавленную спину Хусейна.
– Я говорил правду, хозяин, – простонал тот.
– Сейчас тебе разрежут живот. Ты попытаешься засунуть кишки обратно, но… Я все видел и слышал.
– Человек должен платить за все собой, а не деньгами. Благодарю Аллаха за то, что он послал мне русского. Я иду к вам, милые, – прошептал умирающий.
– Сожгите тело, – приказал Азиз.
– Что он сделал? – спросил, подходя, Говард.
– Тебе этого не понять, – ответил Азиз.
– Когда мы увидим гения?
– Я еще не ответил на твое предложение о сотрудничестве. А те, кто увидел работу гения, долго не живут, потому что они стараются понять технологию, чтобы самим выпускать ФСРБ. – Азиз ушел в дом.
Говард усмехнулся:
– Ты слишком самонадеян, Азиз. А это плохое качество.
Афганистан
– Они уже девятнадцать дней не бомбят, – проговорил рослый седобородый талиб.
– Аллах отводит удары, – сказал невысокий мулла.
– В конце года янки собираются выводить войска. Они надеются на правительство Карзая.
– Аллах поможет освободить наш народ от неверных.
– США будут выводить войска из Ирака, – сказал Махбуб, – а не из Афганистана. Хотя все, в том числе и США, прекрасно понимают, что истинная власть в стране – талибан. У Карзая нет ни армии, ни влияния. А у нас…
– Хватит, – потребовал молчавший до того старец в очках. – Американцы сделали предложение талибану ликвидировать Усаму бен Ладена. За его голову объявлена огромная награда. Служба стражей Аллаха донесла о разговорах среди вождей пуштунов и командиров юга о возможности заработать пятьдесят миллионов. «Аль-Каида» наш союзник и главный враг гяуров. Да покарает Аллах за эти разговоры!