«Ладно уж, – остановил себя Берт. – В бумагах Франка наверняка можно было найти легенду о Диком Бароне, да еще, вероятно, в нескольких вариациях. Ты сам поленился порыться подольше. Увидел карту, схватил ее… И тут появилась Марта, и тебе стало не до бумаг…»
Он снова склонился над исполинским черепом. Дикий Барон беззвучно скалился длинными изогнутыми клыками, словно потешаясь над мучимым раздумьями Ловцом.
«Допустим, – размышлял Берт, – ловушка поставлена таким образом, что убьет всякого, кто коснется фальшивого Глаза. Хотя логичнее будет предположить, что смерть непременно грозит тому, кто тронет настоящий Глаз. Строители усыпальницы наверняка предусмотрели оба варианта… В таком случае, выбора нет. Нужно либо уходить ни с чем, но живым, либо попытаться рискнуть.
Берт попытался сконцентрироваться на своем внутреннем чувстве опасности, многократно спасавшем ему жизнь. Но холодок в области затылка не становился ни сильнее, ни слабее. И это было странно.
Строители Последнего Приюта, скорее всего, предусмотрели оба варианта… Да, точно! Но зачем тогда пускать в ход подделку?
Берт даже зарычал от охватившего его бессилия. И мгновенно в голове сверкнула внезапная мысль. Не давая сомнениям погасить ее, он запустил руки в саркофаг, схватил гигантский череп Барона за виски и рванул изо всех сил.
Раздался громкий неприятный хруст – будто обломилась гнилая коряга, торчащая из болотной топи. Пустой череп Дикого Барона оказался неожиданно легким, Берта откачнуло назад и, чтобы удержаться на ногах, пришлось сделать несколько шатких шагов. Только восстановив равновесие, он повернулся и побежал. Спрыгнул с кровавой плиты на ближайшую белую и ринулся прочь, оставляя на белом камне багровые следы.
Череп зашевелился в его руках. Берт вскрикнул, но бега не остановил. Опустив глаза, он увидел, что изжелта-серая кость стала покрываться сетью тончайших трещин, словно рисунок паутины проступал на черепе.
На пути разинул черную пасть широкий ров. Берт повернул и побежал вдоль рва – к черной колонне, застывшей в полусотне шагов; дальше, за колонной, белела нетронутая плита.
Один за другим длинные зубы Барона обламывались у основания и с клацаньем сыпались под ноги. Грохнулась и разлетелась в пыль нижняя челюсть, о которую Берт едва не споткнулся. Потом треснул извилистой трещиной мертвый лоб. Потом побежали, словно струйки крови, змееподобные расколы от висков к уцелевшей верхней челюсти. Череп стремительно превращался в прах – ладони Берта в какой-то момент перестали ощущать твердость кости. Между пальцев Ловца посыпалась труха. Еще мгновение – и черепа не стало. Берт чертыхнулся, едва успев подхватить большой сверкающий камень – истинный Глаз Дикого Барона. Фальшивый Глаз исчез без следа.
И сейчас же холод ударил в затылок Берту с такой силой, что он застонал. Когда пальцы его сомкнулись вокруг ледяных граней, от саркофага потянулся к далекому потолку натужный вопль, переполненный страданием, болью и нечеловеческой ненавистью.
Ни в коем случае не следовало терять времени на то, чтобы обернуться, но Берт все-таки обернулся.
На следующий день он признался Самуэлю, что зрелище, открывшееся ему тогда, прибавило несколько белых нитей к его и без того обильно посеребренным вискам.
…Безголовый Дикий Барон одним поворотом чудовищного туловища раскалывает саркофаг надвое – половинки, тяжко грохоча, рушатся на плиту и рассыпаются множеством осколков. Барон подтягивает закованные в золото ноги, со страшным скрипом разгибает спину. И поднимается. От золотых доспехов исходит голубое сияние, в этом сиянии бешено пляшут мириады пылинок. Между наплечных пластин, вооруженных тремя изогнутыми шипами каждая, из высокого ворота, выкованного в виде клыкастой звериной челюсти, вместе со струей черного дыма, бьющей высоко вверх, вырывается вопль, в котором теперь больше ненависти, чем боли. Барон взмахивает мечом, подхватывает длинную рукоять обеими когтистыми лапами и шагает вперед – на Берта, небывало огромный, безголовый, непереносимо жуткий.
Вот она – последняя ловушка. Никто не смог бы унести Глаз из усыпальницы. Прикосновение к сверкающему камню пробуждает дух полудемона, против которого бессилен смертный.
Но Берт выиграл небольшую фору по времени.
Сжимая в руке Глаз, он помчался к черной колонне. Достигнув, обогнул ее и побежал дальше, через всю необъятную ширь зала. Шаги золотых доспешных сапог гремели колоколами, Берт больше не оборачивался, но чувствовал, что Барон идет следом, не сбиваясь ни на пядь, – золотому исполину ничего не стоит просто перешагнуть бездонную пропасть, оставленную разрушительными колоннами.
Еще несколько отчаянных скачков – и перед Бертом зачернела дышащая ледяным смрадом дыра, та самая, которую ему один уже раз каким-то чудом удалось перепрыгнуть. Не останавливаясь, Берт сунул Глаз за пазуху и ускорил бег, разгоняясь для прыжка.
И прыгнул.
Как и в прошлый раз – грудью врезался в острую кромку, ноги повисли над смертельной пустотой, а руки, обламывая ногти, зашарили по ровной поверхности плиты, ища трещины, выступа – хоть чего-то, за что можно зацепиться. Но ничего не находили. Берт начал уже сползать в черноту, с ужасом чувствуя, как ледяная мгла облизывает ему ноги, поднимаясь к бедрам, – как вдруг запястье его захватила крепкая рука.
Драный, задыхаясь, лоснясь перекошенным от напряжения и страха лицом, потянул Берта наверх, прочь от небытия тьмы.
– Давай!.. – выдохнул Берт. – Скорее…
Шаги Дикого Барона громыхали за спиной все ближе и ближе…
Драный не отвечал. Он почему-то замер, хотя ему оставалось сделать хотя бы еще один сильный рывок, чтобы втащить Берта на спасительную твердь.
– Молодец, парень! – захрипел Берт, стараясь ободрить. – Давай тяни! Я-то уж думал, что ты меня бросил, а ты вон как, оказывается… Не смотри туда, не смотри… Тяни, говорю! Давай!
– Глаз… – сдавленно проговорил вдруг Драный.
– Что?!
– Отдайте Глаз, господин. Отдайте мне Глаз, и я вас вытащу.
«Черта с два ты меня вытащишь, если получишь Глаз», – подумал, сразу все поняв, Берт, но последние два шага Барона стукнули так близко, что он решился.
Уцепившись правой рукой за Драного, левой сунулся за пазуху и достал камень. Глаза Драного вспыхнули.
– Держи, парень… – проговорил Берт. – Держи его и тащи!
Заполучив Глаз, Драный резко отпрянул, выдернув свою руку из пальцев Берта.
– Прощайте, господин! – закричал он, пятясь, глядя на то, как Ловец, оставляя израненными пальцами на плите кровавые дорожки, сползает все ниже и ниже. – И идите к дьяволу! А вернее, дьявол сам придет к вам!
Драный захохотал – надрывно, со всхлипом. Берт еще успел заметить, как мелькнула его голая спина – и пропала из поля зрения.
Шаги Барона теперь сотрясали плиты. И эта дрожь камня передала телу Берта отчаянную решимость, а с ней – дополнительную силу.