Когда впереди забрезжил свет, Ловцу думалось, что он блуждает в темноте долгие годы. Словно умирающий от жажды путник, завидев колодец, он рванулся из вязкой темноты в коридор, идущий полукругом, где через узкие окна в одной из стен падали широкие косые лучи желтого, солнечного света. Остановился напротив первого же окна, зажмурившись, погрузился в течение сияющего потока, освежающего разум, смывающего с одежды и кожи, будто маслянистую грязь, пятна Тьмы.
Впереди, близко, раздался шаркающий звук, и Берт снова отпрянул в тень, серую и неопасную, прогретую солнцем.
Вдоль по коридору, навстречу Ловцу, брел, ссутулившись, человек в черной монашеской одежде. Берт не сразу узнал в нем Сета.
Сет изменился неуловимо и странно. Руки его, обычно бессмысленно копошащиеся под одеждой, сейчас были сцеплены на груди в крепкий замок. Исчезла привычная суетливая юркость – Сет двигался медленно и почти бесшумно, выплывая из тени на свет и снова скрываясь в сумраке, точно призрак. Плечи его, раньше постоянно подергивающиеся, будто в вечном ознобе, теперь были опущены и неподвижны.
«Он тоже чувствует власть Тьмы, – понял Берт. – Но не сопротивляется ей. Тьма управляет им… Ну что же… Глупо было бы упустить такую удачу…»
Рука Ловца сама собой поползла к поясу. Удивляясь, почему это Сет не замечает яркого пламени, Берт отбросил факел в сторону.
Клинок с легким скрежетом покинул ножны. Сет все приближался, а Берт снова отступил назад. Этот недоумок-авантюрист, наверное, и сам не понимает, в какую игру ввязался. Его даже… почти жаль.
Берт прикинул, как он шагнет из тени, взмахнет мечом и разом вышибет из тщедушного тела жизнь. Между ним и Сетом осталось не больше десятка шагов, но Ловец все еще не мог решиться на атаку.
– Все равно что ударить старика или калеку… – пробормотал он.
Сжимая рукоять меча, Берт все-таки вышел на свет. Сет не обратил на него никакого внимания, даже не замедлил шага.
«Надо бы окликнуть его, – подумал Ловец. – Пусть умрет как мужчина… Да дьявол меня раздери, о чем я беспокоюсь? Этот ублюдок не стал бы колебаться ни мгновения, окажись он на моем месте. Хватит! Излишняя мягкотелость никогда не приводила к добру…»
Берт двинулся вперед, отводя меч для одного-единственного точного удара – в левую сторону груди, между пятым и шестым ребром…
И, когда рука Ловца уже начала ускоряющееся движение, за спиной его со звучным шорохом сгустилась Тьма.
Будто стальными тисками сжало плечи Берта. Меч, отлетев в сторону, лязгнул о каменный пол. Ловец закричал, когда крепкие зубы впились ему в шею, а кровь из-под разорванной кожи брызнула на покрытые паутиной стены дворцового коридора…
В чем же была ошибка? Ведь он сделал все, как нужно… Тайное хранилище должно быть в библиотеке дворца Аниса, где же еще?! Эолле Хохотун, как не хватает сейчас твоего совета!.. Но ничего, он и сам справится, без Эолле. Главное – не прекращать поисков… Короткий отдых – и снова за работу. В конце концов Кость Войны будет его…
Резкий, переполненный болью вскрик вырвал Сета из угрюмой задумчивости.
Альберт Гендер!
Поймав взглядом лицо Ловца, Сет отшатнулся к стене, одновременно выхватывая нож. Но уже через секунду, Сет с облегчением расхохотался, опустив оружие.
Гендер хрипел, закатывая глаза, бестолково всплескивая безоружными руками. Он оседал на пол, а его плечи трещали от хватки костлявых рук, с которых лохмотьями свисала грязная одежда и гнилая плоть. Лохматая голова с огромным лбом, на котором расплылось похожее на осьминога зеленое пятно, раскачивалась над искривленной шеей Ловца, мертвые зубы терзали брызгающую кровью живую плоть.
«Голован, – припомнил Сет. – Кажется, этого мертвеца когда-то звали – Голован…»
Берт, увлекаемый тяжестью повисшего на нем мертвого, рухнул на пол.
Сет с ножом в руках осторожно приблизился к двум переплетенным телам, заскользил вокруг них, ожидая удобного момента для удара, но вдруг опустил нож. И снова рассмеялся.
Положение Ловца безнадежно. Даровать ему легкую смерть? Ну уж нет… Пусть подыхает в муках, пусть побьется упрямой башкой о каменные плиты, торопя спасительное небытие…
Сет пошел дальше, путем, которым ходил уже не раз. Очень скоро солнечные лучи ударили ему в глаза. Он поморщился и поглубже спрятал лицо в капюшон, успев, впрочем, заметить Ургольда, ожидающего у подножия широкой лестницы, ведущей к воротам дворца. Невольно Сет огляделся из-под капюшона – нет ли еще кого из наемников поблизости. Нет… Ургольд был один.
Что-то в последнее время совсем испортились у него отношения с воинами. Северяне – тех еще держал в узде Ургольд, а вот руимские оборванцы окончательно распустились. Даже не пытаясь заниматься чем-либо полезным, они целыми днями шлялись по развалинам или храпели где-нибудь в тени под камнями, а ночами собирались вокруг костров и, боязливо оглядываясь на белеющий в темноте дворец, до утра вели разговоры, смысл которых неизменно сводился к одному и тому же: они, хоть люди и конченые, но все же бога боятся, а то, что творится в здешних пределах… не человеческое это… Лучше уж в городскую тюрьму на гнилой соломе бока пролеживать, чем сюда, – с одной стороны кровожадные людоеды, а с другой – мертвецы, грызущие живым глотки… Пора рвать когти отсюда, братцы!.. Впрочем, и сам Ургольд уже дважды подходил к Сету справляться – скоро ли господин изволит двинуться в обратный путь?
– Чего тебе? – буркнул Сет, пряча и руки под одежду, чтобы раскаленное солнце не жгло белую кожу.
– Позвольте говорить, господин… – поклонился северянин.
– Говори, только поскорее. Я устал и проголодался.
– Лазутчика поймали, господин!
– Одного из диких? Не приставай ко мне с такими пустяками. Перережьте ему глотку и вышвырните прочь.
– Вовсе не дикого, господин. Бабу.
– Что? Какую еще бабу? Одну из местных красоток? Так отдай ее портовой шпане… если сам еще не попользовался.
– То-то и оно, господин. Не из тутошних она. Одета, как городские люди в Метрополии одеваются, а уж говорит-то – получше меня. Как бы не из благородных даже… Такая… волосы – что твой огонь, на солнце аж в глазах от них рябит…
– Глупости городишь, – отрезал Сет. – Откуда здесь может быть… Постой-ка! Постой… Приведи ее ко мне. Быстро.
Ургольд, снова поклонившись, скрылся между камнями, а Сет, поднявшись по лестнице, уселся на пороге дворцовых врат в тени фронтона. «Неужели?.. – думал, посмеиваясь, Сет. – Удача, кажется, начинает возвращаться ко мне. Сначала я имел честь наблюдать кончину ненавистного Ловца, а теперь мне в руки попалась его красотка… Должно быть, та самая, которая таскала на шее знак Аниса… Вот ведь куда забралась вслед за любимым…»
Ургольд вернулся скоро. С ним был еще один северянин – ражий детина, без кольчуги, в одной только длинной пропотевшей нательной рубахе, без штанов, но подпоясанный мечом. Этот детина, на татуированной физиономии которого багровели четыре глубоких продольных ссадины, фырча и шмыгая носом, волоком волок по земле связанную девушку с растрепанными рыжими волосами. Дотащив до ступенек, швырнул ее на лестницу, как мешок, и отошел, потирая исцарапанное лицо.