Расходы тоже не имели значения, когда рядом была Рамона. Кейси нравилось, что Рамона платила. Не сам факт, что она платила. Разумеется, она делала это, учитывая их разные обстоятельства. Но именно то, как она это делала. Она всегда заказывала что-нибудь себе, даже когда не была настолько голодна, чтобы съесть это. И всегда заказывала то, что любил Кейси. Сегодня это был багет с куриной грудкой, моцареллой и базиликом. Она откусила пару кусочков, и когда Кейси покончил со своей оладьей, подвинула ему сэндвич со словами:
— Я уже сыта, ты можешь это доесть?
Когда они прогуливались по Сохо после ланча, он изучал ее профиль. Кейси никогда не встречал такой прелестной девушки, как Рамона. Она не обладала классической красотой и не была похожа на миловидных, строгих старшеклассниц, задиравших нос с неуместной самоуверенностью. Рамона выглядела довольно забавно. У нее был несколько длинный и плоский нос, а один глаз находился чуть ниже другого. Ее тонкие губы растягивались в кривую ухмылку. Но если сложить все эти черты вместе? Она была просто потрясающа!
Еще большее восхищение вызывало то, что она не пыталась быть хорошенькой. Ее короткие, черные как смоль волосы торчали пучками, словно обрезанные бритвой. Кроме того, она одевалась старомоднее и подводила глаза гуще, нежели это было принято среди обитателей Верхнего Ист-Сайда. К тому же она проводила время в компании таких людей, как Кейси.
Обычно они слонялись по улицам, потешаясь над сюрреалистическими художественными галереями и претенциозно выглядевшими панками. И обычно один из них приводил с собой кого-нибудь: он — Брэндона, она — Джулию. Но сегодня они были вдвоем.
И сегодня они не слонялись по улицам. Сегодня Рамона поговорила с ним.
— Меня беспокоит моя мама. Мне кажется, у нее депрессия или что-то в этом роде.
Кейси не мог представить, из-за чего у матери Рамоны могла быть депрессия. Насколько он мог судить, ее основным занятием были шопинг и домашнее хозяйство. Однако парень решил попридержать язык.
— Я звонила вчера вечером. Она считает, что мне следует поговорить с отцом. Сказать ему, что она слишком много времени проводит в своей комнате.
— Ты видишь? — Кейси показал на свое лицо. — Это выражение боли и унижения оттого, что ты поговорила об этом с Джулией до того, как поговорить со мной.
— Извини. — Девушка обняла его сзади за плечи. — Она постоянно находится в контакте. Шлет текстовые и мгновенные сообщения и всякое такое.
Текстовые и мгновенные сообщения. Еще две возможности, которых лишен Кейси. В Центре Надежды действовал пятнадцатиминутный лимит на пользование компьютером, если это не было связано с поиском работы, а его постоянные обитатели не имели собственных телефонов. Тот, кто хотел связаться с ним, должен был оставлять сообщение у консьержа. Или у Джой, которая вела журнал записей в «ЭйДжейс» с полудня до пяти часов по будням. Это очень мило с ее стороны.
Во всяком случае, боль и унижение были притворными. Рамона и Джулия Уитмайр знали друг друга с детства. Кейси познакомился с Рамоной только в прошлом декабре, когда они оба болтались по парку Вашингтон-сквер. Кейси, по всей вероятности, никогда не стал бы для Рамоны лучшим другом, но это вовсе не означало, что она не была его лучшим другом.
Джулия должна была встретиться с ними сегодня в «ЭйДжейс», но опять не пришла. В ее отсутствие он высказал несколько комментариев в ее адрес:
— Джулия считает, что тебе следует поговорить со своим отцом, поскольку она, судя по разговорам о ее родителях, папина дочка. Ничто не доставляет ей такого удовольствия, как пожаловаться на собственную маму, чтобы заслужить поощрение от любимого, далекого отца.
— Ты жесток.
— Это не жестокость. Это правда. Ты знаешь, мне нравится эта девчонка. Почти так же, как ты.
Он ощутил неловкость, но Рамона, казалось, не обратила на это замечание никакого внимания.
После прогулки по Сохо они направились на запад, побродили по Хай-Лайну и прошлись по магазинам в Виллидже. Возможно, если бы Джулия пришла, она заставила бы их купить что-нибудь. Не Кейси, конечно, а Рамону.
Когда в два часа Рамона объявила, что ей нужно идти домой, он подумал: «Интересно, осталась бы она дольше, если бы с нами была Джулия?» Как же ему надоели подобные мысли! В глубине души он чувствовал себя неуверенно, и это вызывало у него глухое раздражение.
На Восьмой улице он неожиданно натолкнулся на Брэндона, стоявшего со своей последней картонной табличкой. «Пытаюсь попасть домой в Луизиану. Нужно 55 долларов на автобусный билет». Если бы Кейси имел сто долларов, он поспорил бы на всю эту сумму, что Брэндон никогда не был южнее округа Колумбия. Брэндон более самоуверенный и дерзкий, чем Кейси. Более смелый. И, несомненно, вызывает определенные подозрения. Кейси держался от него подальше в тех нескольких случаях, когда Брэндон торговал из рук в руки в парке. Он старался не задевать Брэндона и не показывать ему свою озабоченность. Ведь Брэндон — единственный парень среди завсегдатаев улицы, кто с готовностью общался с Кейси.
Это был хороший день.
К тому времени, когда Кейси вернулся в «ЭйДжейс», было без чего-то пять, и, следовательно, Джой еще находилась на посту. По традиции она дала ему немного еды к кофе. Обычно это была запеченная тыква или цуккини — то, чего у них имелось больше всего и что выбрасывалось после закрытия, — но сегодня ему вручили кусок лимонного пирога.
— У меня есть кое-что для тебя, парниша!
Джой минуло всего двадцать лет. У нее были обесцвеченные волосы, стриженные «под пажа», на правой руке имелась татуировка, но она предпочитала изъясняться на манер официантки 1960-х из забегаловки где-нибудь в Вако.
— Звонила твоя любимая маленькая леди.
— Натали Портман наконец прозрела?
— Ты знаешь, кого я имею в виду. Сама маленькая, милая мисс Рамона. Она сказала, что ждет от тебя ответа, как соловей лета.
Кейси был уверен, что это слова самой Джой, а не Рамоны. Он демонстративно неспешно вышел из «ЭйДжейс», но, оказавшись за дверями, тут же побежал к последнему сохранившемуся в этом районе телефонному автомату, на углу Лафайет и Бликер. После четвертого звонка он услышал знакомое исходящее сообщение Рамоны: «Привет, это Рамо…» Как всегда. Девушка имела обыкновение оставлять мобильный телефон в сумочке и забывать о нем. Любой другой на его месте оставил бы сообщение и в течение часа дождался бы ответного звонка на мобильный. Но Кейси не имел такой возможности. Он порылся в бумажнике в поисках листка с телефонными номерами, бросил еще пятьдесят центов и набрал другой номер.
Ответил отец Рамоны. Проклятие.
— Добрый день, мистер Лэнгстон. Это Кейси Хайнц. Могу я поговорить с Рамоной?
Кейси виделся с родителями Рамоны лишь однажды, когда они ушли во время антракта с пьесы, которую назвали «дешевым мошенничеством Олби». В это время Кейси и Рамона смотрели марафон Arrested Development. Родители Рамоны ничего не знали о жизненных обстоятельствах Кейси, но им не понадобилось много времени, чтобы понять по его внешнему виду и уклончивым ответам на вопросы, что он не принадлежит к традиционному кругу общения их дочери. В тех редких случаях, когда Кейси звонил Рамоне домой, он старался быть на высоте по части хороших манер.