– Прекрасно, – хмуро откликнулся Смайли. – Давай поговорим о правде. Где сейчас Денис Андерсон?
– Он покинул пределы Лионеи.
– Давно?
– Примерно двадцать часов назад.
– На машине? Через французскую границу?
– Очевидно. Не могу сказать точнее, потому что меня не было в той машине и я не сопровождала Дениса до границы, но…
– Кто те люди, которые увезли Дениса?
– Увезли? Никто его не увозил, это было его добровольное и сознательное решение, которое…
– Ты опять лжешь! – не выдержал Утер. – Решение покинуть семью, дом не могло быть добровольным! Пренебречь священным долгом….
– Ваше величество, он сам, по собственной воле, покинул Лионею. Как он уже однажды делал полтора года назад.
– Тогда он был глупым мальчишкой, теперь он взрослый мужчина, который знает, что такое ответственность!
– Совершенно с вами согласна, однако ответственность бывает разной…
– Прекрати со мной спорить и отвечай на вопросы! Кто эти трое, которые…
– На самом деле их было четверо.
– Не играй с цифрами, а отвечай на вопрос!
– Денис и еще четверо с ним, – упрямо повторила Настя.
Статуя Фишера внезапно пошевелилась:
– Минуту.
Рыцарь-администратор раскрыл папку, вынул оттуда несколько крупноформатных фотоснимков и положил на стол перед королем. Настя перевела дух, расцепила пальцы и, не заботясь о том, насколько это соответствует Протоколу, вытерла вспотевшие ладони о темно-бордовое с золотыми прожилками платье, положенное принцессе из династии Андерсонов для появлений на государственных мероприятиях не самого высокого ранга. Таких платьев у нее теперь было шесть. Или семь. В общем, столько, что цифры уже не имели значения.
Имело значение другое – когда Фишер разложил перед королем снимки, Амбер Андерсон привстала и даже вытянула шею от любопытства. Смайли не пошевелился, стало быть, он знал. И тем более знал сам Фишер. Занятная получалась история: два высокопоставленных деятеля знали, что случилось с наследником престола, но предпочли, чтобы король услышал это не от них. Наверное, это и называется опыт административной деятельности.
Злиться на Фишера по этому поводу было глупо, потому что Фишер просто не понял бы сути предъявляемых претензий. Оставался Смайли.
– Камеры наблюдения? – негромко спросила Настя.
– Нет, наши гости из «Короны», – буркнул гном. – Используют свой шанс на полную катушку, снимают все подряд круглые сутки. Они и сами не поняли, что засняли. Когда после убийства Покровского мы стали проверять их аппаратуру, обнаружились вот эти интересные картинки.
– И давно вы в курсе?
– Я – минут сорок, а Фишер… Час? Два? С ним никогда ничего не знаешь наверняка.
– Но королю вы решили сказать только сейчас…
– Никто не любит дурных вестей, а это настолько дурная весть, Анастасия…
– Ничего не вижу, – раздраженно сказал король, и указательный палец Фишера немедленно уперся в нужный сектор снимка.
– И что это? – Все еще недоумевал король. – Какой-то сверток или…
– Это сын Дениса Андерсона, – объявил Фишер. – А это его мать, Анжела Горгона…
– Маринкина ее фамилия, – сказала Настя. – Из нее горгона, как из меня балерина.
– …это водитель, двуликий, личность установлена, Роман Ставицки. А это одна из двух нянек, которые должны были присматривать за ребенком. Вторая, очевидно, не захотела участвовать в побеге, и ее убили.
– Убили? – Настя чуть не засмеялась от абсурдности такого предположения. – Никто ее не убивал. Она сидит у себя дома. То есть спит. Ей дали снотворное. Но сейчас она уже должна была проснуться. Вы ее до сих пор не нашли? Роберт, я вам удивляюсь…
– Ничего удивительного, – сказал Смайли. – Два месяца назад Анжелу с ребенком вывели из моей сферы ответственности. Мистер Фишер лично занялся этим вопросом, так что и дом, и охрана, и няньки, и все остальное….
– Я не снимаю с себя этой ответственности, – скрипнул зубами глава королевской администрации.
– Э-э… – Амбер то ли попыталась разрядить ситуацию, то ли наконец обрела дар речи после услышанного. – То есть Денис сбежал вместе с этой уродиной и ее ребенком?
– Со своим ребенком и с женщиной, которая родила ему этого ребенка, – сказала Настя.
Амбер поморщилась:
– С женщиной? Я тебя умоляю… Хотя если считать ее женщиной, то что получается – раз он сбежал с ней, то ее он любил больше, чем тебя? Так, что ли?
– Любовь тут совершено ни при чем.
– Как скажешь, – Амбер подошла к столу. Фишер протокольно выпрямился, король молча рассматривал снимки. – Отец, если хорошо подумать, то эта лгунья, и кто там она еще есть… Она поступила правильно. Она избавила династию Андерсонов от больного на голову наследника престола, потому что только больной на голову мог бросить все ради горгоны и этого уродца… Я понимаю, ты надеялся, что Денис придет в себя, но… К сожалению, он потерян для династии. Его умственные способности…
– Я знаю своего сына, Амбер, – мрачно сказал Утер. – Я разговаривал с ним вчера. С его умственными способностями все в порядке.
– Но тот выбор, который он сделал…
– Амбер, ты не понимаешь, какой именно выбор он сделал, – снова вмешалась Настя, хотя очки Фишера поблескивали запретительным сигналом, а Смайли как бы невзначай кашлянул.
– Я все понимаю, он выбрал безответственность.
– Нет, он очень ответственно оценил ситуацию.
– И сбежал.
– И спас своего отца.
– Спас от чего?
– От превращения в детоубийцу.
Несколько секунд стояла мертвая тишина, а потом Амбер натужно рассмеялась:
– Что? Что за… Отец, – она посмотрела на короля, привычно ища разъяснений, опровержений этой бессмыслицы, но Утер не поднял глаз и ничего не разъяснил. Для Смайли никаких разъяснений не понадобилось. Он резким движением ослабил галстук, словно хотел его разорвать, сполз со стула и тяжко вздохнул:
– Полагаю, мистер Фишер и это возьмет на себя? Отлично. Лично я отправляюсь спать, потому что еще пять минут такого разговора, и я… Подам в отставку, – с удивлением для самого себя проговорил Смайли. – Да, отличная идея. Просто отличная.
Уходя, он совершенно случайно хлопнул дверью.
«Я не виновата, что у некоторых людей извращенное воображение и что когда я осенью навещала Дениса в больнице и надолго закрывалась в его палате, они видели в этом вспышки бурной неконтролируемой страсти. Жаль развенчивать популярные мифы, но сексом там и не пахло, пахло, как и положено, – больницей. То есть один раз мы попытались, что называется, вернуть прошлое, но лучше бы мы этого не делали. И хватит об этом.